– Удалось что-нибудь увидеть или услышать? – спрашивает бабушка.
Я моргаю, и слезы наворачиваются на глаза.
– Нет.
Бабушка улыбается и собирает кости.
– Не у всех магия проявляется так рано. Кого-то она не слушается до тех пор, пока они не достигнут зрелости. Но когда дар приходит позже, он проявляет себя очень сильно. Возможно, когда-нибудь ты станешь могущественной колдуньей.
Мои руки дрожат, когда слова девушки из племени Аатири возвращаются ко мне: «А может, и никогда».
– Пойдем, дитя, праздник ждет, – говорит бабушка, поднявшись на ноги.
Я выбегаю из палатки, не дожидаясь бабушки, по щекам текут слезы. Я не хочу быть сильной колдуньей в далеком будущем. Я хочу, чтобы магия пришла ко мне прямо сейчас. Меня обдает жаром ночной пустыни, и мои босые ноги шлепают по твердой глине. Искры магии падают с неба на вытянутые руки других детей, но часть их улетает прочь. Я бросаюсь сквозь толпу и следую за своенравным сгустком магии, твердо решив поймать его сегодня.
Она вьется, словно крылатая змея, между глинистыми хижинами, всегда держась на два шага впереди меня. За палатками звук барабанов слышен не так сильно, он превращается в отдаленный гул. Сгусток магии исчезает, и я останавливаюсь. Здесь темно и холодно. Внезапно мой нос улавливает запах снадобья, замешанного на крови. Кто-то проводит ритуал в темноте. Нужно разворачиваться и убегать. Ветер предостерегающе завывает, но я подхожу чуть ближе. В мою лодыжку внезапно вцепляются пальцы, кривые и тонкие, как корни дерева.
Я дергаю ногой, и рука разжимается. Мое сердце бьется громче барабанов джембе, я вспоминаю все страшные истории о демонах. Писарь однажды предупредил во время урока: «Не попадайтесь в тени, потому что демон ждет, чтобы украсть вашу душу. Чем моложе душа, тем слаще его праздник». Дрожь пробегает по рукам при этой мысли, но я напоминаю себе, что это всего лишь сказка, которую рассказывают детям, чтобы напугать их. Я уже слишком взрослая, чтобы верить в такое.
Но дыхание ко мне возвращается лишь тогда, когда я вижу силуэт женщины. Она бьется в конвульсиях на песке, а ее кожа светится от магии. Рот женщины скривился в душераздирающем крике. Я не знаю, что с ней делать; она выглядит и молодой, и старой, и живой, и мертвой. Кажется, ей больно.
– Дай мне руку, – говорит женщина слабым голосом.
– Я могу позвать отца, – предлагаю я, помогая ей сесть.
Ее смуглая кожа приобрела пепельный оттенок и покрылась испариной.
