- Я бы рад сходить погоститься, - сказал я Нине. - Но я неделю никуда не выхожу. И никого не хочу видеть.
- А ваши дела? У вас же...
- К черту дела.
- Слушайте, но это же серьезно. То есть не так серьезно... Астено-депрессивный синдром, обострение или что-то. Я бы вам советовала в клинику лечь. Я серьезно говорю.
- Пошла ты со своей клиникой, дура! - вяло сказал я и бросил трубку.
Были звонки. Не подошел.
Адреса она моего не знает - вот что плохо. Сейчас примчалась бы. Надо при случае сообщить адрес.
Звонки с разными промежутками раздавались в квартире весь день. Потом я узнал, что один из звонков обошелся мне в полмиллиона убытка. По масштабам 94-го года - не так уж много. Но и не двадцать копеек.
Вечером я все же снял трубку.
- Мне, собственно, наплевать, тешьте свою тоску, - сказала Нина. - Я просто подумала: у вас и жрать-то нечего. Мне и на это наплевать, примите как инстинкт женщины, которая не может не думать о голодающем мужчине - хотя он ей совершенно посторонний.
- Не беспокойся, с голоду не помру.
- Идиот какой-то, - сказала Нина. Я чуть не задохнулся от счастья и нежности - впервые. Именно так она сказала: "идиот какой-то". Так о близком говорят, о муже, о женихе, о любовнике, о друге - меня все устраивало. Бог послал мне этого Александра Сергеевича, как он мне все облегчил, как он мне помог! В День советской милиции - или такого праздника уже нет? - ну, российской! - поставлю свечку во здравие Александра Сергеевича Петрова, майора в отставке, художника, поэта, барда, замечательного человека!
- Ну хорошо. Я скажу, что жрать нечего. Ты хочешь что-нибудь принести? Это опасно. Я наброшусь на тебя. Ясно?
- Тогда вы симулируете. В таком состоянии не набрасываются.
- У меня особый случай.
- Вы весь - какой-то особый случай. Я вас не понимаю.
Ах, девушка какая хорошая! - даже мыслей своих скрывать не умеет. Тут я подумал, что соврал. Мысленно соврал - фразой этой и интонацией. Потому что фраза и интонации были как о посторонней. Или еще я это называл: объект. А было уже - другое.
И я сказал:
- Слушай, не надо ничего этого. Не особый я случай. Я действительно очень хочу тебя, как бы это... употребить. После этого ты мне будешь не нужна. Я никого так не хотел. Ты хороша, стерва. Очень хороша. Я тебя как живую перед собой вижу: и глаза, и волосы, куда руки запускать, и плечи гладкие, хрупкие, и грудь, вот одна, а вот другая, венерины холмы, как поэты говорили, а на холмах - восхолмия, твердые, напрягшиеся - и ты это чувствуешь, живот твой вижу с впадинкой и золотистое внизу, особенно когда свет сбоку, и ноги вижу - от сгибов у бедер до округлых коленей, до тонких лодыжек...
