– И без недавних трофеев хватит устроиться. Держи, – вручил чашу.
Налил из меха здешнего паршивого вина. Проколол палец острием кинжала и капнул кровью в сосуд. Она, не дожидаясь просьбы, протянула свою руку. Через секунду еще капля упала в воду. Затем тем же кинжалом принялся помешивать.
– Пей, – сказал протягивая. И когда глотнула, проделал то же самое. – Теперь твоя кровь во мне, моя в тебе. Отныне и навеки, – заявил торжественно.
Она прижалась ко мне.
– Так клянутся в Мавретане в побратимстве? – спросила через некоторое время.
– Если честно, воины клянутся, положив руку на свое мужское достоинство. Но поскольку его у тебя не имеется…
Она засмеялась, пихнув кулаком в бок.
– Ты уже почти взрослая, – сказал после непродолжительной возни и воспитательного скручивания радостно визжащей.
– Через три месяца будет четырнадцать! – гордо заявила.
Первое впечатление оказалось обманчивым. Она старше и заметно взрослее. Но это неудивительно. Совершеннолетие еще и возраст выдачи замуж. Через год рожают. После пятого-шестого, если не помрет при родах и от тяжелой работы, уже старуха. Матушке и тридцати, как оказалось, нет.
– Надо серьезно кое-что обсудить.
– Что, будут проблемы с ведьмами? – спросила она серьезно. – Надо много платить?
– О, как раз с последним сложностей не существует. Тебя примут даже бесплатно, хотя правильно, по обычаю, сделать щедрый подарок.
– А с первым? – пришла сразу к нужному выводу.
– Видишь ли, пророчица может жить и без обучения. Но такие способности достаточно редки. А вот иные – нет. Но тоже не сильно распространены. Настоящие ворожеи очень ценны.
– Кто?
Я понял, что машинально произнес на лингва тамазигхт. Учить ее и учить. Как объясняться-то будет?
– По-вашему шептуны.
– Но я…
– Ты ничего не делала, – подтвердил. Повязки меняла, сидела и Бирюка за руку держала.
Ему стало заметно лучше. Жар пропал, и даже Карк не сидит несчастный, а иногда взлетает. Обычно у крылатых Спутников помимо развлечения договорный график, чтоб кто-то постоянно смотрел с высоты обстановку, но сейчас его не трогают, позволив грустить.
– Да! Я ничего не делала!
– Я сам зашивал рану и прекрасно знаю, что и как должно быть. Он поправляется. Медленно и стабильно. Нет лихорадки, болей и гноя. Возможно, и ногу отрезать не придется. Я не вчера родился и много повидал раненых. Уж поверь, работу шептуна от простого выздоровления отличу. И почему плохо стало, а также кушать в последнее время постоянно хочешь, тоже известно.
