– С одной овцы грош продажная цена в городе, а я отдай здесь сразу живое серебро. Неизвестно, сколько ехать, да питание, да по дороге мытарям плати, да от вояк прячься или откупайся, да при въезде в город дай, а потом качество окажется паршивым и треть хорошей цены дадут. У меня с собой кучи денариев нет. Извини, ты мне не родич, чтоб так рисковать.
– Братик, – сказала «страшным» и хорошо слышным шепотом на ухо Мария. У меня впечатление, что имя не помнит, – дай ты ему, как везде купцы, половину гроша с овцы, если приведет и других с шерстью да скажет им цену подешевле.
– Это можно, – сказал тот, поспешно кивая. – Договорюсь с нашими.
– Тебе, – с нажимом говорю, – половину монеты. Остальным скажешь треть. Идет?
– Не согласятся.
– Мне до задницы. Пусть сами таскаются до торговцев, когда весна и полно работы в поле. Ну ладно. Мы в трактире до утра. Приведешь кого, полгроша с меры лично тебе. Остальным треть. И это честно.
Тут в прямом смысле иногда приходится рубить топором монету, чтоб счет сходился. На руках и половины от целых не бывает, хотя гроши в ходу самых разных номиналов до десятка.
– Соображаешь, – говорю, когда отъехали, погладив девочку по голове.
Она хихикнула.
– С меня подарок. Ты чего хочешь?
– Ты сам дашь много, – сказала она странным голосом. Глаза у нее внезапно стали пустые, жизнь оттуда ушла, и будто дыры темные вместо зрачков, а лицо застывшее. – Много и получишь. Во имя Единого будешь ходить в крови по колено, не веря, но сделаешь это ради меня.
– Мария! – рванулась обеспокоенно мать. Я схватил ее за плечо, не позволяя тронуть и помешать дочери продолжать говорить.
– Однажды умер дважды и снова погибнешь в бою, – удивленно моргнула Мария, становясь нормальной и прижимаясь к Анне.
А ведь истинное пророчество! Такого никто знать не может! Ох и вляпался по глупости. За укрывательство ведьмы петля по Кодексу. Хотя… А ведь невольно в судьбу поверишь. Не зря спас, много получу, ага. Зато количество секретов растет стремительно. И один другого опаснее.
– Это не я, – пробормотала девчушка испуганно.
Ясное дело. Но помнит, а это неплохо. Когда предсказание в памяти не остается – долго не живут. Человеческое тело не выдерживает божественного касания. А эта ничего, меченая, но не медиум. Так мне говорили…
– Голова болит? Тошнит? Кружится?
Могло сотрясение быть от удара, и от этого переклинило. Тогда все уляжется тихо и не повторится.
– Нет, – замотала отрицательно.
– Раньше такое было?
