— Ловят того, кто удирает или прячется, а я?..
— Ты оказал сопротивление властям, ты ударил моего сотрудника, — перебил лейтенант.
— А вы не только недалекий, как говорила Надя, но и подлый. Кого я ударил? Вы отвечаете за свои слова?
— Ты отвечай, а не учи нас. Подыми руки вверх. Сейчас же обыщи его, — приказал он милиционеру.
— Я уж если подыму, то тут же и опущу на вашу дурью башку.
— Так, так, хорошо, составим протокол. Хибарин, что там был за взрыв, почему окна в жилом доме выбиты? — обратился лейтенант к милиционеру.
— С этого бы и начинали, — сказал Роман.
— Молчать! Не к тебе обращаюсь.
— Я его не допрашивал. Он сам сказал, что у него есть взрывчатка и что это он произвел взрыв. Видно, специалист, тол назвал по-научному — тротилом.
— Как твоя фамилия, имя, отчество? — спросил лейтенант у Романа.
— Если будете продолжать мне тыкать, отвечать на вопросы не буду.
— Ишь, какой культурный. Ваша фамилия, имя и отчество? — повторил, не пряча иронии, лейтенант.
— Зимин Роман Васильевич.
— Год рождения?
— Двадцать шестой.
— На оккупированной территории проживали?
— Я был в партизанах.
— Я спрашиваю, проживали ли вы на оккупированной территории?
— А как же, проживал.
— Ну, вот, — как видно, лейтенант таким ответом был более чем удовлетворен. Морща лоб, он что-то молча записывал. Затем, явно любуясь своей писаниной, самодовольно усмехнулся, пригладил лист бумаги грязной промокашкой и придвинул к краю стола.
— Подпишите.
Роман начал читать. У него даже в глазах замельтешило, словно кто-то, стоя над ним, просеивал из решета муку, — он схватил бумагу, скомкал ее и бросил себе под ноги.
— Как это не известно, где я взял тол и для чего прячу взрывчатку? С какой целью произвел взрыв возле дома, где живут работники государственной безопасности? Что вы написали?
— Посадить его! — приказал лейтенант милиционеру.
Милиционер втолкнул его за дверь, обитую жестью, и с грохотом захлопнул ее. В комнатенке лежал здоровенный дядя со скрещенными на груди руками и широко открытым ртом. Он спал.
Вдруг Роман встрепенулся: он услышал за дверью голос директора техникума. Роман подошел к двери, прислушался. Данила Гаврилович говорил повышенным тоном, и Роман понял, что разговор идет о нем. Заскрежетал засов, и дверь отворилась.
— Зимин, выходите! — сказал незнакомый старший лейтенант. — Извини, товарищ. Сорокин детально не разобрался, потому и вышла ошибка.
— Да он и не желал разбираться. Вы бы прочитали, что он обо мне написал.
