— Я.
— Сколько большевистских командиров и комиссаров переодела в гражданское?
— Каких командиров? — пожала плечами Мария.
— Тут, поблизости от вашей деревни, они были окружены германскими освободителями и разбежались, — заглянул парень в блокнот. — Не признаешься?
Он подошел к кровати, где спал старик, стянул с него одеяло и тоже приказал встать. Перерыв всю постель, залез на печь и сбросил оттуда солдатскую гимнастерку и брюки. Потом открыл дверцы шкафа, вытащил белье, костюм, пальто и начал заворачивать все это в скатерть.
Мать возмутилась:
— Что же ты делаешь? Отдай костюм, это сыночка, Володи. Что хочешь бери, а костюмчик не трогай. Пускай останется мне на память. Ты же свой, из Дубравки, через нашу деревню в школу ходил. Говорят, Комячову избу ты поджег…
— Что?! Я вас всех сожгу! Из-за вашей деревни мне пять лет условно припаяли. Думаешь, я тебя не знаю? Твоего мужа — колхозного активиста, заведующего фермой? Твоего сына, Володьку-комсомольца? Он меня еще в стенной газете разрисовывал! Жаль, что морду ему тогда не набил!
— Стыдно так говорить, — сказала Мария.
— Стыд не дым, глаза не выест. На, распишись вот здесь и… помалкивай.
— Расписаться? На чистом листе бумаги?
— Я потом напишу все, что надо.
— Ишь ты, дуру нашел. Ну, уж нет, не дождешься…
— Ах, так? Сейчас же пойдешь со мной в волость, в полицию. Одна такая умная нашлась, стоит вон на улице под конвоем. И ты собирайся!
— Да кто ты такой, чтобы приказывать? Пользуешься тем, что никакой власти нет, так пришел грабить!
— Я — власть, я — полицейский! — вскипел детина и толкнул Марию кулаком.
Дети заплакали, бросились к матери. Старик отец присел на край кровати и тяжело вздохнул.
Мария вышла на улицу, а следом за ней, уцепившись в подол материнской юбки, бежал черноголовый мальчуган. Полицай оторвал малыша от женщины, и тот громко, горько заплакал. Возле соседнего двора прохаживались еще двое полицаев, а недалеко от них, прислонившись к углу избы, стояла арестованная. У Марии потемнело в глазах: она узнала Веру. «Бог ты мой, неужели нашли? Тогда всем нам конец». Но, взглянув на спокойное лицо соседки, сразу поняла, что тревога напрасна. Даже пошутить постаралась:
— Видишь, каких преступников поймали: старых баб, своих матерей!
Вера не ответила, лишь пониже надвинула платок на глаза.
На окраине деревни их уже ожидала запряженная в телегу лошадь. Полицаи побросали на подводу узлы и расселись сами, так что женщинам пришлось шагать рядом. Вскоре деревня осталась позади.
