Я наклонился, чтобы осмотреть тело. Свечение от него уже не исходило. Теперь это была лишь темная плоть, пародия на ангела. У него было совершенное, бесполое лицо, обрамленное серебряными волосами. Одно веко не было опущено, и я увидел безмятежный серый глаз; другой был закрыт. На груди у него не было сосков, а меж ног все было гладко.
Я поднял тело.
Спина – кровавое месиво. Крылья изломаны и перебиты, затылок разможжен; тело оказалось неожиданно гибким, из чего я заключил, что позвоночник тоже сломан. И вся спина была в крови.
А спереди кровь была только на груди. Я тронул ее указательным пальцем, и он беспрепятственно вошел в тело.
«Да, он упал, – подумал я. – Но умер-то он раньше, чем упал».
И посмотрел вверх, на окна, выходившие на улицу. И на весь Серебряный город. «Кто-то из них это сделал, – думал я. – Я найду его, кто бы он ни был. И направлю на него Господню кару».
Человек достал из-за уха окурок, чиркнул спичкой. На меня едко и остро пахнуло запахом мертвой сигареты; потом огонек дошел до табака, и в ночной воздух выплыло облачко синего дыма.
– Ангела, который первым обнаружил тело, звали Фануэл[12]. Я говорил с ним в Зале Бытия. Это башня, возле которой лежал мертвый ангел. В зале висели… висели планы, очевидно, того, каким могло быть… это все. – Рукой с окурком он сделал жест, вобравший в себя ночное небо, и припаркованные автомобили, и вообще весь мир. – Короче, вселенная.
Фануэл был главным проектировщиком, под его началом множество ангелов прорабатывали детали Творения. Я наблюдал за ним снизу. Он висел в воздухе под Планом, а ангелы слетались к нему и терпеливо ожидали своей очереди задать вопрос, кое-что сверить, получить оценку своей работе. Наконец он оставил ангелов и опустился на пол.
«Ты Рагуил, – сказал он. Голос у него был высокий и беспокойный. – Что привело тебя ко мне?»
«Это ведь ты нашел тело?»
«Бедняги Каразэла? Так и есть. Я как раз покидал Зал, где мы теперь осуществляем целый ряд проектов, и мне захотелось поразмышлять над одним из них под названием Сожаление. Я собирался немного удалиться от Города, то есть подняться над ним, не залетая во внешнюю Тьму, я ни за что бы этого не сделал, хотя такие разговоры и ходят… то есть да. Я собирался подняться и посозерцать.
Я вылетел из Зала и… – Он замолчал. Он был мелковат для ангела. И свет его был приглушенным, зато глаза живыми и яркими. На самом деле яркими. – Бедный Каразэл. Как мог он так с собой поступить? Как?»
