– За долги семейства Реэ Андра, старшая дочь, приговаривается к Чистому зачатию, – говорил аукционист, на нем была маска солдата Песчаного Освобождения.
Сектанты с фонарями медленно приближались к ней, а она стояла, хватая ртом воздух, и ничего не могла поделать. За спиной у аукциониста загорелся яркий свет, и Андра увидела, что это огонь. На аукционисте сгорала и облетала пепельными хлопьями одежда, показалось белое, гибкое и жилистое тело. Черные кудри на его голове загорелись, сам Ребус загорелся, он расставил руки, он горел с наслаждением.
– Пора, пора, – гудели сектанты, приближаясь к ней с фонарями. Сектанты хватали ее за руки и трясли. – Пора, пора.
Андра открыла глаза. Из коридора бил свет, что приснился ей огнем, а проводник тряс ее за руку:
– Пора, госпожа Министр, уже почти столица. Вам принести бодрящей настойки?
– Буду благодарна, – кивнула она.
Полчаса до столицы были мучительно долгими, а ведь еще надо поймать экипаж, чтобы доехать до дипломатских казарм. Она была приятно удивлена, увидев, что Ирм Леэ собственной персоной встречает ее на станции. Леэ был ее земляком, но сразу после обучения подался в столицу. Он говорил на пяти языках, синхронно переводил с трех, но из-за его фарфорового лица с нежным безвольным подбородком считалось, что карьеру он сделал на диванах у чиновниц и чиновников. Андре было все равно, она бы не взяла себе такого сотрудника, но понимала, что будь она Министром внешний сношений, Леэ был бы ей больше по душе. Всю дорогу они молчали. Переводчик видел, как напряжена госпожа Министр, и был слишком тактичен, чтобы пытаться развлечь ее разговором.
Ралд обнаружился на маленькой кухоньке, служившей также и столовой. Он был трезв, как почтовый стриж у него на плече, и бледен, как пустынная пыль. Ралд не плакал, хоть и взял себе эту привычку после потери глаза, но Андра была готова поклясться, что только что всемирным чутьем услышала его нескончаемый вопль.
– Всё, – прошептал он, увидев, что вошла Андра. – Они всё, он уничтожил. Всё.
Переводчик беззвучно растворился в коридоре, чтобы им не мешать. Андра подошла к столу и положила на дерево худые кисти.
– Ралд, – сказала она. – Расскажи, что случилось.
В Найцесе не было сил ей рассказать, хотя он не был трусом и слабаком. Но он лишился глаза, он видел смерть и дотронулся до всемирной гнили. Сжимая всемирным контролем его нервы, Андра приглаживала мысли следователя, и через минуту Найцес перестал трястись. Он рассказывал.
