Дурак прав, подумал Петр. Как ни крути – прав. И он начал думать не о Вадиме Никодимове, а о его ни в чем не повинном теле, которое мучается и страдает, и испытал жалость к этому телу, и стал не только водить руками, но и прикасаться к болящему месту – осторожно, ласково, думая о том, что это место ведь не хуже всякого другого, оно и необходимо организму так же, как легкие, руки, сердце, голова, печень…
Легкая испарина выступила у него на лбу, он понял, что боль прошла.
– Ну? Чего стоишь? – сказал он Вадиму. – Не болит уже, а ты стоишь. Эх, соплежуй! – обозвал он его самым мягким мальчишеским прозвищем, каким пользуются в Полынске.
Никодимов натянул штаны, сел в кресло. Мельком увидел половину лица Нины из-за косяка кухонной двери. Скрылась.
Никодимов извлек сигарету и изящно закурил в длинных тонких пальцах.
– Да… – сказал он. – Да…
– Чего? – не терпелось Петру узнать о его мыслях.
– Того. Того самого, – не раскрывался Никодимов, умея, даже будучи облагодетельствованным, казаться благодетелем.
И вдруг бросил сигарету, упал на колени перед Петром, громко прошептал:
– Благослови, Господи!
Петр вздрогнул, положил ему руку на голову и сказал:
– Благословляю.
Поднял Вадима за плечи и поцеловал его в щеки.
Губы Вадима подрагивали.
– Боже ты мой… Боже ты мой, Боже… – повторял он. – Как было бы хорошо, если бы ты на самом деле был!
– Ты что, все не веришь, что ли?
– Не верю, – сказал Вадим Никодимов. – Извини.
Верил он или не верил, но на другой день говорил Петру так:
– Пойми, не один я буду не верить, другие тоже будут не верить, тебе надо учиться убеждать! Тебе в люди надо идти, сторонников завоевывать, понимаешь? В общем…
В общем, Вадим Никодимов, человек без определенной профессии и социальной функции, атлет интеллекта, интересующийся в жизни только тем, что ему в данный момент интересно, развернул перед Петром грандиозные планы.
Сперва выступления в нескольких самых больших залах Сарайска. Потом – гастроли по всей стране. Не пешком прогуливаться в окрестностях Иерусалима – самолетами летать надо! И – проповедовать. И демонстрировать свою силу. Христом себя не называть. Ты ж читал Евангелие, сперва его другие назвали Христом, а уж только потом он сам себя назвал, не дурак был!
Программу действий Вадим Никодимов составил на три года – «до самого распятия», как и положено. Петр слушал, и все хотелось спросить: а зачем?
Хотелось сказать, что пошутил. Ну, не то чтобы пошутил, но ведь не сошел же он с ума, чтобы действительно считать себя Иисусом Христом. Есть человек в Полынске, тот считает – да.
