– Я не Сын Божий, – сказал Петр. – И прыгать не собираюсь. Вот и все твое искушение. Аминь.
– Дурак ты, Петруша, – горько сказал Иван Захарович. – Иль ты смысла не понял? Сатана на что подбивал Христа, как ты разумеешь?
– Прыгнуть.
– Умен! – иронически констатировал Иван Захарович. – Прыгнуть! На похвальбу он его подбивал! Похвались, мол, покажи, как ангелы тебя понесут! И ведь понесли бы, если б он прыгнул, Иисус знал, что понесли бы! – но не стал хвалиться! Вот ты, знай на сто процентов, что тебя ангелы понесут – отказался бы попробовать?
– А вдруг не понесут?
– Не было для Христа этого вдруг! – рассердился Иван Захарович. – Знал: понесут! А все ж не прыгнул, не унизился до похвальбы!
– Тогда в чем смысл? Проветрились – и обратно полезем? – спросил Петруша.
– Подождем… – ответил Иван Захарович.
Петр глянул окрест, глянул вниз.
Ему приходилось бывать на куда более высоких высотах, но эта – всего метров пятнадцать – почему-то тревожила. Близость ли отвесной стены храма делала ее устрашающей, ночь ли добавляла жути, но Петр невольно отступил на шаг.
– Хочется прыгнуть? – спросил Иван Захарович.
– Хочется, – признался Петр. – Так и тянет…
– Почему?
– Черт его знает…
– Не потому ли, что надеешься остаться жив?
– Какое там…
– А вдруг? Ты ведь, Петруша, я вижу, уже устал себе не верить. Тебе хочется понять наконец, Иисус ли ты новоявленный или нет. Тебе, я вижу, мечтается разом узнать. Если Иисус – понесут тебя ангелы. Не Иисус – кончатся все вопросы. Так?
– Так! – уверенно ответил Петр, хотя до этих слов Ивана Захаровича ни о чем подобном не думал. Но вот сказал Иван Захарович – и тут же он понял, что эти мысли у него самого были, но были в глубине.
– Что ж, – сказал Иван Захарович. – Прыгай.
Петр сделал шаг вперед.
Дунул вдруг ветер; вороны, каркая, поднялись с креста колокольни.
И утих тут же ветер, вновь опустились вороны на крест.
Странными глазами смотрел Петр на то, как они летают, как движутся их крылья.
Он занес ногу на перила.
А вдруг разобьюсь? – мурашками продрала по коже мысль.
А вдруг полечу? – ознобила мысль еще более страшная.
– Нет, – сказал он.
– Боишься? – спросил Иван Захарович.
Петр презрительно промолчал.
– Если я и в самом деле Иисус, – раздумчиво сказал он, – что, конечно, чепуха, то пусть я это по-другому узнаю. Сам. Изнутри своей души. Понял? Без всяких полетов!
– Ты выдержал, Господи, – прошептал Иван Захарович.
– Чего? – не расслышал Петр. Но не стал переспрашивать, предложил: – Раз уж мы на верхотуре, давай, как там сказано, показывай мне все царства мира и обещай все это дать.
