– В пустыне-то?
– Пустыня, – объяснил Иван Захарович, – сиречь пустынное место, а не Каракумы какие-нибудь.
– Не смогу! – отрезал Петр.
– Девка скажет не могу, дожит ногу на ногу, а миленочек-нахал взял и в глотку запихал, – возразил Иван Захарович народной частушкой. – Не пробовал – не говори! – сказал он уже всерьез.
– И не буду!.. Если только в порядке эксперимента. Просто так. Люди вон Берингов пролив переплывают зимой, на Эверест лезут, а я вот захочу – и сорок дней жрать ничего не буду!
– Не выдержишь, – подначивал Иван Захарович. И Петр видел эту явную подначку, но все же завелся – такой уж характер.
– Спорим?
– Кто спорит, тот дерьма не стоит!
– Завтра же отпуск возьму да отгулы, как раз на сорок дней наберется. Только где пустыню взять? Чтоб людей не было?
– Найдем! – успокоил его Иван Захарович.
– Ты что, со мной пойдешь? Для проверки, что ли?
– Зачем? Чтобы морально поддержать. Хочешь, иди один. Я тебе верю. Да и могу ли я не верить Господу своему Иисусу Христу?! – прорвалось вдруг у Ивана Захаровича с надрывом.
Петр смутился, отвернулся. – Ладно, – сказал он. – Вдвоем веселее. Книжек только взять и карты, а то со скуки сдохнешь.
Они пошли искать пустыню.
Мало ли в России пустынных пространств? Стоит только сойти с дороги и пойти наугад полями и перелесками, о которых стихи в учебнике «Родная речь», – и за целый день можешь не встретить ни одного человека, поневоле задумаешься: кто ж эти стихи-то написал?
Иван Захарович и Петр так и сделали: свернули с дороги и пошли наугад. Место им было нужно такое, чтобы лесок (соорудить шалаш от непогоды) и вода поблизости: ручеек или чистая речка. А лучше всего – родник, потому что чистых ручейков и речек не осталось уже.
Они шли весь день. Вот лесок и родничок струится, но рядом село, значит, уже не пустыня.
А вот, куда ни глянь, – ни сел, ни машин проезжих, ни людей прохожих, и лесок есть, – но нет родника.
Запас воды у них с собой был, поэтому они расположились на ночлег, так и не отыскав подходящего места, расположились в березничке на сухом пригорке.
Попили воды.
Говорить от усталости не хотелось.
Иван Захарович поглядывал на хмурое лицо Петра.
– Чего смотришь? – не выдержал Петр.
– Я ничего. Хорошо, что ватнички прихватили. Ночи холодные в августе.
Ночь, однако, оказалась теплой, безветренной. Зато одолевали комары. Иван Захарович то ли не чувствительным был, то ли пожилое его тело сильно уморилось: спал. А Петр ворочался, прятал под себя голые руки, засовывал голову в воротник, но проклятые комары доставали, жиляли в руки, в шею и самое голову сквозь волосы.
