Именно так выглядит убранство на портрете Павла — великого магистра Державного ордена работы Тончи.
[121] В зависимости от ситуации великий магистр пользовался и иными, более будничными вариантами облачения (супервестом и т. д.).
Еще до катастрофы июня 1798 года «российская перспектива» относилась к числу политических приоритетов Ордена; теперь же она приобретала еще большую важность. С провозглашением нового великого магистра, состоявшимся в Санкт-Петербурге осенью 1798 года, Россия и Орден оказались связаны временной личной унией; достоинства, титулы и права их государей объединились в лице Павла I. Высочайшие акты, издававшиеся с этого момента, являлись одновременно императорскими и магистерскими.
Российско-орденское сотрудничество в этой ситуации не было диалогом равных; положение Державного ордена колебалось между независимостью и автономией, Многие решения, касавшиеся российской ветви Ордена, оформлялись как имперские узаконения. В то же время иоаннитское делопроизводство сохранило свой традиционный замкнутый характер, предохраняя сообщество рыцарей от поглощения российской государственностью. Едва ли есть смысл гадать, как далеко зашел бы Павел I в сближении империи и Ордена, если бы ему довелось пережить 1801 год. Фактом остается то, что уния двух держав не привела к слиянию двух юрисдикций.
Это, в частности, означало, что российский кавалер мог получить орденское подтверждение герба, не признанного имперскими властями или попросту не совпадающего с гербом, уже внесенным в Общий гербовник. Подобным образом могло быть получено орденское подтверждение титула, не признанного Россией, — так, как это уже было, например, с командором по праву покровительства Михаилом Лопоттом. С 1797 года он значился в орденской документации как граф,[122] хотя этот в высшей степени спорный титул не закреплялся за ним или за его родом ни польским сеймом, ни Россией, ни другими сопредельными державами.
Полагая, что беспорядков в сфере сословных привилегий достаточно и без того, Павел обязал своих подданных доказывать свою знатность при вступлении в Орден при помощи документов, полученных в российской Герольдии.[123]
Впрочем, орденские архивы убеждают в том, что и это правило соблюдалось не всегда.
В итоге Орденом через посредство его российских структур был признан целый ряд нетривиальных гербовых убранств и неожиданных титулований. К числу наиболее замечательных относятся документы кавалера Воллодковича. Патент дворянства Минской губернии подтверждает княжеское достоинство Воллодковичей (столь же спорное, как и графский титул Лопоттов) и герб рода, дополненный княжеской короной. На прилагаемой генеалогической таблице герб изображен в более пышной версии, с мантией и восхитительными щитодержателями — львами, обращенными в стороны от щита и несущими античные светильники на высоких подставках.
