В ответ на это слегка завуалированное предложение возглавить Орден Павел заявил 10 сентября 1798 года в «Декларации», что он принимает «весь благомыслящий корпус под наше верховное правление и императорским нашим словом обещаем не только сохранить его во всех его установлениях, привилегиях и почестях, но и употребить все старания, от нас зависящие, к восстановлению его в то почтительное состояние, в коем он находясь, споспешествовал пользе всего христианства вообще и каждого благоразумного государства частно».[68]
До провозглашения императора великим магистром осталось сделать один шаг. Но он его не делает. Ему необходимо заручиться поддержкой папы Пия VI, духовного главы Ордена, и она, наконец, последовала. Находясь в монастыре Кассини близ Флоренции, папа написал 5 ноября 1798 года в Петербург графу Ю. П. де Литта, что он пришел в ужас, «узнав, что великий магистр, ради спасения собственных интересов, проявил недостойную слабость, принеся в жертву весь Орден». Ссылаясь на «Декларацию» Павла, он писал далее, что «мы будем сотрудничать с любой властью, которая необходима, так как в дополнение к напечатанному акту, подписанному императором, все остальные языки и приории, вместе и по отдельности, приглашаем присоединиться к вышеназванному акту, чтобы Орден мог быть восстановлен в своем былом величии».[69] Заканчивая свое письмо, папа интересовался: «Мы хотели бы узнать, сколько рыцарей из других приорий присоединились к благородному порыву императора, и какую резолюцию они могут принять в подтверждение этого (выделено мною. — Р. К.) и в пример другим».[70]
Только после получения этого письма Павел I был провозглашен 29 ноября 1798 года великим магистром.
В результате, лишенный перед этим своей столицы и многих владений во Франции и других государствах, разрозненный из-за военных действий в Европе, Орден приобрел новый центр и новые управленческие структуры. Об этом событии Павел I уведомил послов всех иностранных государств.
В течение 1799–1800 годов в Петербург прибыл ряд депутаций от зарубежных приорий, что свидетельствовало о признании Орденом своего нового главы. Для их приема был разработан специальный церемониал. Таким образом, несмотря на кажущуюся нелогичность происшедших событий, реалии того времени привели к тому, что Орден начал новую жизнь.
Возложив на себя обязанности великого магистра, император стал ревниво оберегать свои новые прерогативы и целостность Ордена. При этом он действовал сообразно обстоятельствам — в одних случаях твердо, но дипломатично, в других — прибегая даже к угрозам. Например, он был очень возмущен, узнав, что его предшественник Ф. Гомпеш, живший после низложения в Триесте, окружил себя как великий магистр придворными и появлялся в общественных местах в гроссмейстерском одеянии. Император немедленно написал своему послу в Вене графу А. К. Разумовскому, что германский император, допустив это, в то же время называет себя другом и союзником Павла. Он потребовал, чтобы Ф. Гомпеш оставался в Триесте как частное лицо, заключая свое письмо следующими словами: «…и чтобы подчеркнуть значение, которое я придаю своему требованию, я приказал генералу Корсакову остановить свой корпус и не двигаться с места, пока я ему не прикажу».
