— Вот. Теперь отойди вон туда.
Парень повиновался.
Никитич собрал патроны, поклал в карманы полушубка.
— Кидай мне ружье, а сам не двигайся.
Парень снял ружье, бросил старику.
— Теперь садись, где стоишь, покурим. Кисет мне тоже кинь. И кисет спер…
— Курить-то охота мне.
— Ты вот все — мне да мне. А про меня, черт полосатый, не подумал! А чего мне-то курить?
Парень закурил.
— Можно я себе малость отсыплю?
— Отсыпь. Спички-то есть?
— Есть.
Парень отсыпал себе листовухи, бросил кисет старику. Тот закурил тоже.
Сидели шагах в пяти друг от друга.
— Ушли эти?.. Ночные-то.
— Спят. Они спать здоровы. Не охотничают, а дурочку валяют. Погулять охота, а в районе у себя не шибко разгуляешься — на виду. Вот они и идут с глаз долой.
— А кто они?
— Начальство… Заряды зря переводют.
— М-да…
— Ты чо же думал: не догоню я тебя?
— Ничего я не думал. А одного-то ты знаешь. Кто это? По фамилии называл… Протокин, что ли.
— В собесе работает. Пенсию старухе хлопотал, видел его там…
Парень пытливо посмотрел на старика.
— Это там, где путевки на курорт выписывают?
— Ага.
— Темнишь, старичок. Неужели посадить хочешь? Из-за ружья…
— На кой ты мне хрен нужен — сажать? — искренне сказал Никитич.
— Продай ружье? У меня деньги есть.
— Нет, — твердо сказал Никитич. — Спросил бы с вечера — подобру, может, продал бы. А раз ты так по-свински сделал, не продам.
— Не мог же я ждать, когда они проснутся.
— На улицу бы меня ночью вызвал: так и так, мол, отец: мне шибко неохота с этими людьми разговаривать. Продай, мол, ружье — я уйду. А ты… украл. За воровство у нас руки отрубают.
Парень положил локти на колени, склонился головой на руки. Сказал глуховато:
— Спасибо, что не выдал вчера.
— Не дойдешь ты до своей воли все одно.
Парень вскинул голову.
— Почему?
— Через всю Сибирь идти — шутка в деле!
— Мне только до железной дороги, а там поезд. Документы есть. А вот здесь без ружья… здесь худо. Продай, а?
— Нет, даже не упрашивай.
— Я бы теперь новую жизнь начал… Выручил бы ты меня, отец…
— А документы-то где взял? Ухлопал, поди, кого-нибудь?
— Документы тоже люди делают.
— Фальшивые. Думаешь, не поймают с фальшивыми?
— Ты обо мне… прямо как родная мать заботишься. Заладил, как попугай: поймают, поймают. А я тебе говорю: не поймают.
— А шампанскуя-то на какие шиши будешь распивать?.. Если честно-то робить пойдешь.
— Сдуру я вчера натрепался, не обращай внимания. Захмелел.
— Эх, вы… — Старик сплюнул желтую едкую слюну на снег. — Жить бы да жить вам, молодым… а вас… как этих… как угорелых по свету носит, места себе не можете найти. Голод тебя великий воровать толкнул? С жиру беситесь, окаянные. Петух жареный в зад не клевал…
