Марина, безусловно, хороша в чеховских пьесах подвального театра: и в «Дяде Ване» режиссера Миндаутаса Карбаускиса, где она играет Елену Андреевну, и в «Чайке» Константина Богомолова в роли Аркадиной. А успех вполне коммерческой пьесы – итальянской комедии Альдо де Бенедетти «Сублимация любви», пользующейся неослабевающим спросом зрителей вот уже шестнадцатый год, во многом зависит от участия в этом спектакле Марины Зудиной. Кстати, именно за роль Паолы Марина получила одну их своих театральных наград – российскую театральную премию «Чайка». Одновременно с этим Марина в качестве гостя-актера играет сразу в нескольких спектаклях Художественного театра, в частности роль Юлии Тугиной в пьесе Островского «Последняя жертва».
Сейчас есть немало людей искусства, которые с удовольствием сочиняют книги о любовных приключениях в их жизни. Я не собираюсь этого делать по простой причине. Для меня любовь двоих есть тайна. Вот и все. Но сказать несколько слов о моей жене Марине Зудиной я хочу.
До встречи с ней я думал о себе много хуже.
Некая адюльтеризация предыдущей части моего мужского бытия совершалась ритмично, с определенным временным циклом. Но все изменилось с появлением этой круглолицей, темноволосой девушки, пришедшей в Дом архитектора на улице Щусева, где мы прослушивали абитуриентов для добора. Марина Зудина предложила нам свой репертуар, увенчанный рассказом о злоключениях Зои Космодемьянской. Что-то странное было в ней. Даже мое горькое знание настоящей истории Зои Космодемьянской, а также совершенно немыслимой судьбы ее матери, рассказывавшей о своих детях Зое и Шуре, не зачеркнуло того, что делала эта абитуриентка. Скорее, наоборот – история про Зою со всей очевидностью продемонстрировала внутреннюю потребность и готовность Марины обливаться слезами над вымыслом. С этого начинается актер, да и любой творец. Конечно, я ее взял на курс.
Много лет спустя выяснилось, что нашу судьбу определил один маленький разговор. Когда Марина собиралась поступать в театральный вуз и ее уже разочаровали на нескольких просмотрах, ее мама, Ирина Васильевна, сказала: «Вот, Табаков набирает. Если он тебя не возьмет, тогда тебя никто не возьмет». Ирина Васильевна всегда относилась ко мне с большим пиететом.
У Пушкина: «Но чувствую по всем приметам болезнь любви…» Я заболел этой болезнью, кажется, в ноябре восемьдесят третьего. Тогда я, естественно, не думал о перереформировании моего предыдущего образа жизни. Думал, что дальше все будет идти, как шло до сих пор. Однако же все сильно застопорилось и трансформировалось. Я стоял на пороге перемены судьбы.
