Один талантливый русский купец-антрепренер, возивший антрепризы на лето в город Кинешму, брал обычно десять актеров, которые умели играть, и еще пятнадцать, которые им помогали. Остальные были студентами «на вакациях» или господами телеграфистами из местных. Мне кажется, это важно. Потому что в этом случае нет ничейной территории, которая есть свидетельство зреющего конфликта, потому что ничейная территория – это соблазн: а почему она не моя? Возможно, чисто по человеческим своим параметрам актеры в подвальном театре подобрались такие, что свинство здесь встречается крайне редко. Такие хворобы и болячки, которые свойственны театру, не то чтобы миновали Подвал, просто его здоровый театральный организм переработал их в иммунитет. Я все-таки человек трезвый и знаю, что не заболевающих вовсе не бывает. Но наличие подобного иммунитета – это, безусловно, свойство здорового организма.
Актеры – эгоисты. Все и во всем мире. Но публиковать свой эгоизм в этом театре считается дурным тоном. Это осуждается не на производственных совещаниях, а как-то негласно – при столкновении с подобным люди отворачиваются или не без стыда смотрят в пол. Возможно, это результаты моей концепции «воспитывать своим примером». Новенькие ребята, которые учились не у меня, иногда делают глупости, болеют корью и ОРЗ безосновательной «звездности», но это бывает не так уж длительно: старшие товарищи не дремлют, и они весьма быстро исцеляются, смиряя свои хватательные и полемические возможности. Конечно, очень хорошо, что у молодого поколения артистов Подвала есть самые что ни есть живые и реальные примеры для подражания, которые служат с ними в одной труппе.
Однажды, в середине восьмидесятых годов, Марина Зудина, снимавшаяся на киностудии в каком-то далеком городе, отменила съемку и прилетела в Москву только для того, чтобы отыграть в спектакле подвального театра, который тогда еще не имел официального статуса. Вместо внезапно заболевшей актрисы. За доблесть подобный поступок у нас в Подвале не считался – это было совершенно нормальное, обычное студийное поведение. Скорее, это вопрос студийного здоровья, заложенного в участников подвального сообщества, нашего театра-дома, где все люди имеют схожие жизненные ценности.
Как я уже много раз говорил, климат в нашем театре не сволочной, не «театральный». Конечно, есть у нас и в Подвале, и в МХТ актрисы с лабильной нервной системой, готовые играть роль примадонны, – без этого не живет любой театр. Но большинство актеров Подвала к этой классической слабости относятся со здоровой иронией.
