Как режиссер спектакля «Прощайте… и рукоплещите!» наряду с определенной неудовлетворенностью – и самим собой, и драматургическим материалом – не могу не сказать добрые слова в адрес художника Сергея Бархина и в адрес актеров, которым в лучших прогонах действительно удавалось рассказать о болях, обидах, тайнах и радостях, переполняющих жизнь театра.
Комедия Островского «На всякого мудреца довольно простоты», называемая нами между собой «Мудрец», – пьеса, богатая своей театральной историей. Она чрезвычайно многообразно и выгодно ставилась, особенно при режиме советской власти, а зрители в основном тогда занимались тем, что «ассоциировали» на этих спектаклях, как я уже говорил выше.
Но я в своей работе опирался на другое. Замечательная статья Владимира Яковлевича Лакшина, опубликованная в «Новом мире», удивительно парадоксально и саркастично рассматривала события XIX века: освобождение от крепостного права 1861 года и последовавшее затем разочарование, понижение тонуса общественной жизни. И как производную – мощный рывок молодых талантов, предлагающих себя на службу, на потребу в любом виде: за признание, за карьеру, за любой путь в гору… История повторилась.
Мы выпускали спектакль в пору заминки демократического развития нашего общества. Меня как режиссера-постановщика менее всего интересовал слой политических или неких общественных аллюзий. Гораздо более интересным и плодотворным мне представлялось омоложение традиционного взгляда на героев этой пьесы. Обычно Глумова играл заслуженный артист, лет за сорок, Мамаеву – народная артистка лет эдак после пятидесяти, и так далее вплоть до Крутицкого в исполнении народного артиста, которому было сильно за шестьдесят. Мне показалось, что если эти люди будут лет на двадцать-тридцать помладше, то есть будут находиться в той поре, которая и описана Островским, то их жизненные коллизии будут значительно подвижнее, лабильнее, многообразнее. Но главное – будет очень точно прослежена способность ящерицы отрываться от преследования, даже оставляя свой хвост в руках преследователей. И в этом смысле мы оказались на правильном пути. Скажу больше. Выйдя в Подвале, спектакль несколько задержался в своем развитии и, только попав на большую сцену с залом на 500–1000 мест, стал значительнее, психологически остойчивее. Случилось это во время гастролей в тысячном зале Саратовского драматического театра. Там наш «Мудрец» родился всерьез.
