Кстати, в спектакле «Норд-Ост» одну их лучших своих театральных ролей сыграл мой сын Антон Табаков, в то время актер «Современника». Не преуменьшая того, что он делал на сцене «Современника», считаю, что самыми осмысленными, самыми личными актерскими работами Антона были две: герой в «Билокси-Блюзе» и мятущийся молодой человек из «Норд-Оста»…
Спектакль «Матросская тишина» по пьесе Александра Галича начал отсчет нового времени в истории маленького подвального театра в 1990 году. Именно этот спектакль стал нашим гимном, нашей настоящей «Чайкой», открывшей Подвалу дорогу на театральный Олимп. Состояние удивительной молчаливости, которой театральная критика сопровождала все наши предыдущие работы, было нарушено. Стрелка барометра явно повернулась на положение «ясно»: сформировался устойчивый критический интерес к спектаклям Подвала. Голоса театральных критиков становились все благожелательнее и серьезнее. «Матросская тишина» поставила Подвал на одну доску с прославленными московскими театрами. Хотя сейчас я думаю, что все-таки этот спектакль не был оценен театральной критикой в той мере, которой он заслуживал…
Незадолго до этого я выпустил «Матросскую тишину» как дипломный спектакль в Школе-студии МХАТ на курсе, где учились Володя Машков, Женя Миронов, Ира Апексимова, Валера Николаев, Марьяна Полтева. Еще существовали цензура, запреты на эту пьесу. Но я пренебрег всем – до того мне хотелось вынуть этого сильно залежавшегося в моем чреве младенца. Правда, я немножко схитрил, воспользовавшись тем, что на спектакли Школы-студии, куда билеты не продавались, не надо было спрашивать разрешения у ЛИТО. Дипломный спектакль получился, был несколько раз показан в Нью-Йорке и произвел там на людей сильное впечатление.
Через пару месяцев «Матросская тишина» перешла в репертуар подвального театра. Не могу судить, с какого режиссерского полета был сделан этот спектакль, но его несомненно мощная энергетика прежде всего была заложена в пьесе Александра Аркадьевича Галича. А реакция на него зрительного зала была абсолютно идентичной и в Японии, и в Соединенных Штатах, куда мы потом вывозили спектакль на гастроли. Правда, там была по большей части русскоязычная публика, но плакали люди всегда совершенно синхронно – по той же «программе», по которой плакали московские зрители.
Скажу больше. Во время спектакля плакали все работники театра, слушавшие внутреннюю трансляцию. Причем каждый раз. «Матросская тишина» – одно из самых дорогих и теплых воспоминаний для многих людей, причастных к созданию этого спектакля.
