На Максимы, сразу же наложил свою мозолистую лапу капитан-комендант Терц, он же старшина Советской Армии, такой же попаданец, как и я, который в семидесятых годах XX века погиб на Земле, будучи в командировке в жарких странах и двести лет назад в шкуре капитана наемников оказавшийся в урочище, (с частью своих хлопцев сгоревших в вертолете вместе с ним) и приблудным отрядом наемников и маркитанток с полей боев Столетней войны, с группой средневековых пейзан из сожженной дотла деревни и что интересно, главную маркитантку звали Мамаша Кураж и у нее было два сына и немая дочь. Причем, по его словам, никаких Голосов он никогда не слышал, а вот Куратор лично почтил его своим посещением и в обмен на продление существования и разовую линию снабжения для экстремальных случаев плюс доступ к почте, обязал старшину содержать в порядке зону входа в ущелье, а Максимы ему нужны, потому что кентавры и другая местная шушера вконец обнаглели, и еще раз повторил, что о Голосах он слыхом не слыхивал, и делал при этом такое же честное лицо, как один некогда мне знакомый старшина Тарасюк, при докладе, что не знает откуда взялись в кузове четыре ящика сгущенки и вообще их было только три. Я хотел задать ему вопрос, буквально вертевшийся на языке, но тут внезапно врубилась моя «Чуйка», выдав черно-багрово-фиолетовый взрыв у меня в мозгу протестующий против любых подобных вопросов и судя по дернувшейся голове коменданта, он имел те же позывы и ощущения, что и я. Так что я промолчал и подарил старшине большую упаковку Беломора, чем привел его в дикий восторг.
Комендант осмотрел ковры-самолеты, уставленные ящиками с разобранными Максимами, патронами, лентами и.т.д. А Мастер Торч (которого я помимо воли так и называл про себя Хоттабычем), пожелал нам дальнейших благ и растворился в воздухе, вместе со столом и креслом. С грузовым конвоем отбывал так же и дон Григ, он принял предложение коменданта, занять должность его заместителя и не расставаться с близняшками уже на официальной основе. Мы тепло попрощались с нашим приятелем и он, усевшись в кресло на пассажирском ковре, еще раз махнул нам рукой и исчез в зеленой вспышке. Сам же капитан-старшина, взвалил на плечо, доставленное ему мини-ковриком, супер-творение сумрачного тевтонского гения, под названием Maschinengeweher 08, нахлобучил японский шлем, который выпросил у меня увидев оснащенную им мою дружину и сказал, что ему пока с нами по пути.
