Он достал большой портсигар, позвонил в колокольчик и велел подать чаю.
— Не знаю, что вы, союзники, планируете предпринять относительно России, — заметил он, предлагая мне прикурить. — Мне кажется вполне возможным, что вы предоставите нам барахтаться и дальше, как делали до сих пор. Между тем в России куча народу подпольно занимается или думает, что занимается, шпионажем или строит планы, как сбросить красных. Вам это интересно?
— Чрезвычайно.
— Итак, слышали вы о генерале Ф.?
Зоринский принялся объяснять мне внутренний механизм контрреволюционного движения, который он, по-видимому, знал до мельчайших подробностей. По его словам, существуют боевые «группы», которые планируют захватывать армейские склады, взрывать мосты, совершать налеты на казну.
— У них никогда ничего не получится, — насмешливо сказал он, — потому что они все организуют по-идиотски. Лучше всех эсеры: это фанатики вроде большевиков. Остальные даже не могут сказать, чего добиваются.
Опрятная горничная в чистом белом фартуке принесла чай с печеньем, сахаром и лимоном. Зоринский продолжал говорить, демонстрируя прекрасную осведомленность о том, кто где находится и чем занимается.
— Отличный был малый Кромби, — сказал он, имея в виду британского военно-морского атташе. — Жалко, что его убили. Все развалилось. Тем, кто остался после него, пришлось трудновато. Французы и американцы к тому времени уже разъехались, за исключением (он назвал одного француза, который жил на Васильевском острове), но тот почти ничего не делает. У Марша серьезные неприятности, не так ли?
— У Марша? — вставил я. — Так вы и его знаете?
— Не лично, — уточнил Зоринский.
Он сразу же заинтересовался и перегнулся ко мне через подлокотник.
— Кстати, — сказал он с любопытством, — вы, случайно, не знаете, где сейчас Марш?
Мгновение я колебался. А вдруг этот тип, который, кажется, в курсе всего, сможет помочь Маршу? Но сдержался. Интуитивно почувствовал, что разумнее будет ничего не говорить.
— Не имею понятия, — решительно ответил я.
— Тогда откуда же вы знаете о нем?
— Я слышал в Финляндии о его аресте.
Зоринский откинулся на спинку кресла и перевел взгляд на окно.
— По-моему, — заметил я, помолчав, — вам-то, при всей вашей осведомленности, должно быть известно, где он.
— Ага, — воскликнул он, и в полутьме его улыбка была похожа на черную полосу, стершую половину его лица, — но есть одно место, которого я стараюсь избегать, и это дом номер 2 по Гороховой улице! Если кого-то забирают туда, я сразу о нем забываю. Не такой я дурак, чтобы лезть в это заведение с его секретами.
