Утро выдалось кошмарное. Один за другим являлись полицейские – в форме и без. Поминутно трещал телефон – все из полиции же. Ей велели разбудить мужа – ему нужно, мол, пойти с одним из полицейских и опознать труп.
– А может, я пойду? Мужу нужно выспаться.
– Он у вас и так железный, коли ему удается спать в этой кутерьме, – ответил полицейский, но затем добавил помягче: – Уж поверьте мне, лэйди, это не женское дело. Пускай лучше сходит муж.
Кое-как она одела и накормила детей. Ей даже удалось перекусить и самой. Но даже во время еды, ее все время донимали расспросами. Сначала ее подвергли официальному допросу, протокол вел не тот полицейский, который ее допрашивал, а другой. Потом они долго измеряли и фотографировали комнату няни и тоже все время приставали с вопросами, да резко так, неожиданно, словно хотели уличить ее в чем-то.
Наконец-то они ушли. Дети играли во дворе, а она уже собралась прилечь на часок, как снова раздался звонок. На этот раз это был Джо.
– Это действительно она?– спросила миссис Серафино, тревожно вглядываясь в лицо мужа.
– А то кто же? Ты думаешь, они не опознали ее сами?
– Тогда зачем же они позвали тебя?
– По закону так положено. Чистая формальность.
– Они тебе задавали вопросы, Джо?
– На то они и полицейские, чтобы задавать вопросы.
– О чем же они спрашивали?
– Да обо всем на свете. Были ли у нее враги? Как зовут ее хахаля? С кем она вообще дружила? Не мучило ли ее что-нибудь последнее время? Когда я ее видел в последний раз?
– И что ж ты им ответил?
– Что я им мог ответить? Сказал, что ни про какоу го хахаля я ничего не знаю, что дружила она, насколько мне известно, с одной лишь этой девушкой, которая работает у Хаскинсов, что вела она себя последнее время, по-моему, как всегда.
– Ты им сказал, когда видел ее в последний раз?
– Конечно. Вчера, около часу дня или двух. Господи, для чего тебе все это? То полиция пристает, а теперь еще и ты. Меж тем у меня еще и маковой росинки не было сегодня во рту.
– Сейчас сделаю тебе кофе. С тостом? Может, яйцо, кашу?
– Нет-нет, только кофе. Они мне переворотили все внутренности.
Она завозилась с кофейником. Не глядя в его сторону, спросила:
– Когда же все-таки ты ее видел в последний раз? В час или в два?
– Сейчас вспомню, – ответил он, подняв глаза к потолку. – Я спустился на кухню этак в обед, не так ли? Вот тогда, кажется, я ее и видел… А может, и не видел… Зато точно помню, что слышал, как она кормила детей и затем укладывала их спать. Потом я поднялся, оделся, а когда снова спустился, ее уже не было.
