Слева от Серёги сидела Алевтинка Голендухина — жена Лёлика, который забухал ещё днём у Гудыни, а сейчас уже ничего не соображал. Алевтинка спокойно ждала, когда Лихолетов насытится славой и поведёт её к себе. Она жевала жвачку, и лицо у неё было вызывающе самоуверенное. Она завладела лучшим жеребцом в табуне, и кто ей что скажет? Девки — те завидуют, парни сами её хотят, а муж — алкаш. Серёга, может, и не прихватил бы Алевтинку, но ему был нужен символ победы, а на такое дело Алевтинка — в самый раз.
— Сергей, если надо, я могу проконтролировать Голендухина, — негромко сказал Басунов, который прочно пристроился по правую руку от Серёги.
— Не надо, — поморщился Серёга. Он не любил помощи в личных делах.
— Понял. Не надо.
— Немец, ты куда свинтил? — крикнул Серёга Герману, который сидел уже поодаль. — Иди сюда! Виктор, будь ласков, пусти моего друга.
Басунов молча отодвинулся, и Герман пересел на его место.
— А ты чего один?
— Я не один, — возразил Герман. — Я вон с Лещёвым трепался.
— Да я про девушку, — пояснил Серёга. — Как говорится, через трение — к звёздам! — Серёге хотелось снизойти до Немца, щедро одарить неловкого друга. — Если надо, Алевтина для тебя договорится с подругой. Да ведь, Алевтина? Ты же у нас девушка полноприводная.
— Без проблем, — пожала плечами Алевтинка.
— Не надо, Серёга. Я или найду себе кого, или не найду, но сам.
Герману стало грустно. Ему и вправду некого было позвать, но подумал он почему-то о Танюше. Серёга не взял её сюда. Германа ущемила какая-то обида, что вокруг Серёги не Быченко или Лодягин из Штаба «Коминтерна», а Басунов и Алевтинка. А Серёга ведь хороший, настоящий. Герман помнил понтового прапора в лохматой каске и ледяную гряду Гиндукуша, помнил тот страшный мост и остовы взорванных бронемашин у кишлака Хиндж.
— Немец, у тебя всё нормально? — быстро спросил Серёга.
— Нормально, Серёга, — кивнул Герман. — Сегодня мы опять победили.
Вот уже лет десять — начиная, наверное, года с девяносто восьмого — огородный сезон в дачном кооперативе «Деревня Ненастье» заканчивался тогда, когда из своего имения выезжал Ярослав Александрович Куделин — последний огородник округи. Ненастье оставалось на попечении сторожа Фаныча — алкаша, как и все сторожа Ненастья. Никто не знал, почему он Фаныч: Митрофаныч? Епифаныч?.. Его домик стоял у входа в кооператив, возле больших и ржавых железных ворот. Тут же находились вместительный пожарный бак, большой электрощит на весь посёлок, сарай с общественной техникой (вроде косилки или бензопилы) и собачья будка.
