* * *
Адам передал ей фотографию, которую на протяжении всего своего путешествия бережно хранил в бумажнике. То, что он впервые расстается со снимком, встревожило его, поэтому он не спускал с фотографии глаз, будто ее могли украсть.
— When? — повторила молодая женщина.
— Я вам уже сказал, что говорю по-французски, — с раздражением заметил он.
— Значит, когда? — переспросила она по-французски.
— Они должны были прибыть как минимум неделю назад.
— Если они здесь, мы найдем их в лагере для женщин. Подождите, сейчас я запишу имена, и мы вместе проверим.
Она достала блокнот, и Адам медленно продиктовал по буквам:
— Саркис. Нора и Майя Саркис. Моя жена и моя дочь.
Она старательно записала заглавными буквами, а потом махнула рукой на свою белую колымагу.
— Для вас не будет оскорбительно сесть в машину, которую ведет женщина?
С опущенными стеклами они на черепашьей скорости проехали километр по дороге, шедшей по всему периметру лагеря. Беженцы постоянно здоровались с молодой женщиной, и одного ее присутствия было достаточно, чтобы вызвать улыбку на их изнуренных лицах. Одни, с мачете на плече, несли дрова, другие канистры с водой, еще кто-то — большие котелки с рисом. Ей пришлось нажать на клаксон, чтобы разогнать игроков в футбол, оккупировавших дорогу как единственное более или менее ровное место в лагере. Казалось, никто уже не обращает внимания ни на ряд осаждаемых собаками и кишащих крысами, заполненных до краев контейнеров с отходами, ни на череду временных туалетных кабинок, из-под запертых дверей которых сочилась коричневая жижа.
Ребятня, молодежь, взрослые. Только мужчины. Бедность. Нищета. И при этом достоинство. Никакой печали.
Прибыв из самых отдаленных и самых жестоких краев, они оседали здесь пеной африканских и средневосточных конфликтов.
В конце дороги машина остановилась перед решеткой, окружавшей парк с редкими деревьями, в котором, впрочем, не было выстроено ни одного случайного жилища. Бараки для женщин были явно защищены от остального лагеря, что придало Адаму уверенности. Его спутница извлекла из багажника увесистый полотняный мешок и пригласила своего подопечного следовать за ней. Подойдя к будке контроля, она опустила мешок на землю и обратилась к сторожу в такой же зеленой футболке, как у нее. Этого плешивого старика с косичкой легко можно было бы представить где-нибудь в коммуне Ларзак[32].
— Привет, Антуан!
— Миру мир, Жюли.
— Нижнее белье. Трусики и бюстгальтеры, — сообщила она. — Подарки от общества «Католическая помощь»
