— Я всех подвела, — всхлипывает она, судорожно переводя дыхание, — я не могла сражаться, Форд. Стала слабым звеном, понимаешь?
— Понимаю, дорогая, понимаю… что в следующий раз тебе не надо идти в бой. Оставайся со мной. Женщина должна быть в доме, на кухне, в постели… не на поле брани, Эрика. Не хорони все свое нежное и трепетное под панцирем железной воительницы. Не отталкивай меня.
— Прости, — чуть громче всхлип. — Я решила.
— Прошу тебя, — голос Форда тоже просаживается. Он не в силах оторвать своих губ от ее лица. Он боится посмотреть в ее глаза и увидеть призрение и ненависть за ту слабость, которую он же в ней и пробудил. — Не делай этого.
— Так будет проще, — признается она и снова переводит дыхание, будто решившись прыгнуть в ледяную воду и горько выдыхает. — Уходи.
— Эрика… — болезненный стон мужчины и он зло впивается в ее губы поцелуем. Стараясь осторожно касаться все еще раненного тела, Форд едва порхает пальцами, вызывая мурашки на женской коже, устремляется рукой вверх, к шее, пока буквально штурмом берет непослушный рот. Она не сопротивляется. Но и не отвечает на поцелуй. Подозревая, что ни на то ни на то у Эрики просто нет сил, Форд отрывается от ее губ и жадно смотрит в глаза. ищет хоть маленький отклик, хоть проблеск чувств. — Я люблю тебя, — признается он, не ожидая ответа. Не такого уж точно.
— Идите, доктор Норинг, — официально прозвучал ее посыл. — Уходите.
Снова уйдя с головой в воспоминания, Форд зло отфыркивался от воды, приводя себя в порядок. Решив, что в состоянии близком к психопату, он вряд ли сможет вернуть расположение Эрики, даже побрился.
— Посмотрим еще, дорогая, чья возьмет, — мрачно пообещал Форд пространству, накидывая на себя уже свежую одежду. — Пусть ты не хочешь больше игр… пусть. Значит, игры кончены. Теперь все серьезно, Эрика. Хочешь ты этого или нет. Теперь все серьезно!
* * *
Доктор ушел, унося с собой надежду на что-то… недоступное Эрике. На то, чего Невидимая Смерть просто не достойна, не имеет права. Наемница горько сглотнула, отворачиваясь от дверного полотна, за которым скрылась фигура расстроенного мужчины. И не единой слезинки не упало из ее глаз. Потому что так правильно. Так будет легче ей делать свою работу и быть собой. А ему… просто не портить жизнь такой проблемной личностью, как Эрика.
— Так будет лучше для всех, — уговаривала себя женщина, часто моргая и не позволяя себе плакать. Ведь… Невидимая Смерть не плачет. Палачи не чувствуют. А железные воины, должны сражаться, а не впадать в ступор при виде опасности, подводя товарищей под монастырь, рискуя и своей и чужими жизнями.
