— Эрика, — почти стонет ее имя Клевеленд, не зная, как помочь подруге, как заставить ее жить на полную. Как реанимировать ее утопленную в чужой крови душу.
— Забудь, — отталкивается от него Эрика и спешит уйти, оставляя друга в одиночестве беспомощно смотреть ей вслед.
Дождь давно уже остался далеко за спиной Эрики, за закрытыми дверями замка, за окнами, по которым и стучал, требуя впустить. Дождь остался там… но лицо Эрики все еще было мокрым. Женщина отчаянно хлопнула дверью ведущей в ее комнаты и сползла по стеночке, безнадежно рыдая. Взахлеб. Некрасиво. Истерично. Оплакивая свою так и не сложившуюся судьбу. Жизнь, утраченную по воле случая. Променянную на существование за счет чужих смертей.
Эрика бы так и осталась наверное лежать на полу этим маленьким ревущем калачиком, как было уже не раз. Она бы так и уснула, очнувшись уже утром замерзшая и изломанная, не коснись ее чужая рука…
* * *
Доктор Норинг был в расстроенных чувствах. Лето наступило в герцогстве, но только на словах. По факту, он и осени такой мерзкой не знал, живя в своем вечно теплом климате. А тут… сплошной мрак! Словом, акклиматизация проходила тяжело и вообще никуда она гадина не проходила. А застопорилась на одном месте, доводя Форда до бессилия и физического, и морального. И хотя работа с Брайтоном и забота о неожиданно появившейся племяннице с чудными бархатными на ощупь рожками немного отвлекали его от собственного общего состояния разбитости, в целом, легче ему никак не становилось. Мужчина привык к красивой жизни на океанском побережье. В большом собственном доме, где много света и тепла. Привык к легкой, дорогой одежде из качественных тканей. Привык к свободе передвижения на комфортабельном автомобиле. И еще много к чему… что дарит развитая цивилизация. И не то, чтобы ему было так уж в тягость передвигаться на карете по неровностям дорог или не хватало модных бутиков и кофе-баров. Нет, все это мелочи, которые не влияли на настроение Форда. Но вот погода… это был полный трэш для несчастного психиатра.
Последнюю неделю он увлекся непростой историей бывшей наемницы. Эрика манила гуру психиатрии своим отчаянием, словно безмолвно прося помощи. Сама бы она не попросила. Слишком сильная, волевая и независимая. Кремень, а не женщина. Про таких в мире самого Форда говорят «баба с яйцами» Так что эта леди точно бы не попросила помощи целителя душ, как в этом мире называли его профессию. Но вот ее душа… которую доктор слышал и чувствовал, потому что был эмпатом… она буквально вопила. Ее разрывало от отчаянной, мятежной, болезненной неудовлетворенности. Ее корежило от чувства вины. Выкручивало и рвало на части от желания быть счастливой и от понимания, насколько нереально это желание.
