Федор совершенно не удивился, когда последний Архитектор сообщил о своем намерении покинуть данж первым. Несмотря на все прошедшие годы и прошедшие встречи, Магистр старался лишний раз не оставаться наедине с Василием.
И Федор его прекрасно понимал. Чапай, конечно, человек здравомыслящий, но лучше перестраховаться, и береженого Система бережет. В конце концом. на памяти Федора, это было единственное обещание, которое физрук не сдержал…
— Приятно было снова встретиться, — сказал физрук Кевину. — Значит, у тебя?
— Может, сразу с нами пойдешь? — спросил бог-император.
— Не хочу никого подставлять, — сказал физрук. — Ведь существует нехилая вероятность, что охотятся они именно за мной.
— Уверяю, что у меня во дворце они не нападут.
— Я знаю, — сказал физрук. — Но это-то и плохо. Ведь если они не нападут, я не смогу выяснить, кто они такое вообще.
— Мы рано или поздно это все равно выясним.
— Спасибо за предложение, но у меня свои пути, — сказал физрук.
— Тогда удачи тебе на твоих путях, — сказал Кевин.
— Бывайте, — сказал физрук, растворяясь в воздухе.
Они остались вдвоем.
Бог-император подошел к портальному камню и замер, почему-то не торопясь вводить координаты конечной точки путешествия.
— Что-то не так? — спросил Федор.
Кевин развернулся. На его лице играла плотоядная ухмылка, в правая рука покоилась на рукояти меча.
— Теперь нам никто не сможет помешать, — сказал он.
Федор попятился, выхватывая из инвентаря первое, что попалось ему под руку. Это оказался новоприореенный легендарный боевой посох, и Федор попытался занять кастующую стойку, но ему помешала возникшая за его спиной стена.
— Ты чего это удумал?
— Думаешь, тебе удалось обвести меня вокруг пальца? — спросил надвигающийся на архимага бог-император. Он начал обнажать меч, выдвинув из ножен уже добрых двадцать сантиметров черной закаленной стали. — Этих двоих обмануть несложно, но у меня все-таки опыта чуть-чуть побольше…
— Да я вообще не понимаю, о чем ты говоришь! — возопил Федор. — С ума вы все посходили, что ли?
Бог-император расхохотался и вбросил меч в ножны.
— Прости, но я не смог удержаться, — сказал он. — Видел бы ты свое лицо.
— Задрали, — повторил Федор, убирая посох.
— Прости еще раз.
— Протрезвей уже, а? — попросил Федор. — Твоя империя смотрит на тебя и все такое.
— Она уже тысячу лет на меня смотрит, — сказал Кевин. — А до этого на меня смотрели другие империи, и вот они-то, как правило, ничего хорошего от меня не видели.
