Потом был Новый год и отчетный концерт, и танцы под оркестр, и вишенка на торте в виде мини-концерта, в котором солировал дуэт «Стенвей» и саксофон. Занятия с хором превратились из обычного времяпровождения в интересные музыкальные вечера, обогащенные гитарой, роялем и саксофоном. Знание языков, внешность и обходительность Сашки не остались незамеченными. Восторженные женщины разнесли весть о чудесном музыканте по всему городу. Несколько музыкальных вечеров в подшефных школах на предприятиях добавили известности, и Искрижицкий стал получать предложения и просьбы выступить от самых разных людей, с разных сторон. В то время без благословения политотдела подобное было просто исключено, но какой политотдел решиться отказать в просьбе «поиграть на банкете» по случаю присвоения очередного воинского звания «генерал» командиру соседней воинской части, или вдруг дочка соседа-полковника замуж собралась… Вот так вот все само собой и устроилось.
Но репертуар военного оркестра не очень подходит для свадеб, потому пришлось в срочном порядке его дорабатывать.
Ксения привезла любимому мальчику гитару, ноты и кучу контрабандных пластинок. Искрижицкий на слух за две ночи расписал партитуры и приступил к усиленным репетициям. И его дочка Тамара, обладательница скромного голосочка, стала довольно удачно солировать вместе с оркестром. Денег поначалу ни с кого не брали, но просили начальников разного ранга помочь с выделением нужных средств или с приобретением дефицитной аппаратуры и инструментов. В скором времени обросли усилителями, приличными микрофонами и получили в клуб довольно редкий по тем временам «Roland» – электронное пианино, как было написано в накладной. Это позволило решить основную проблему Сашкиного участия в выездных концертах – отсутствие пианино или рояля в месте проведения мероприятия.
Ксения не просто так приехала к любимому сыну – ей надо было убедиться, что Сашка получил все, за что она уплатила не торгуясь, и решить, что и как делать дальше, потому на третий день, перед отъездом, Сашка получил увольнительную до утра, и в гостинице у Ксени состоялся очень важный для обоих разговор.
– Саня, ты уже не мальчик-старшеклассник в одесском ресторане, играющий по вечерам, где ты был сам себе хозяин, и десятины хватало на всех. Тут у тебя много хозяев. Разного ранга.
– Званий, мам…
– Не перебивай, не важно, как это называть… Скоро деньги будут, и хорошие, даже очень хорошие, по местным меркам. Так вот – придется делиться, вернее так – к деньгам отныне ты не прикасаешься, в договорняках и прочем не участвуешь, для этого есть твой майор… От него ты, скорее всего, будешь получать даже не половину, а гораздо меньше, более того, этой долей ты тоже должен будешь делиться с твоими местными мелкими командирами. Зависть всегда была, есть и будет, от твоих маленьких командиров в казарме зависит очень многое – твоя повседневная жизнь. Поэтому надо давать, много и незаслуженно, это раздражает. Тебе придется периодически угощать твоих сослуживцев по оркестру, кто не будет играть с вами на выезде, потому что вы в одной казарме, в одном оркестре, и доносы в политотдел никто не отменял. Но у тебя впереди МГИМО. Это – цель, за это надо платить. Дай мне слово, что максимально дистанцируешься от денег, так, чтоб знали твои покровители здесь и там… – Ксеня подняла глаза вверх.
