– Пока нет. Сперва не было необходимости, потом я упустил нужный момент, а в итоге вышло так, что я уже не могу этого сделать. Нельзя же просто попросить, чтобы она убила меня собственными руками.
– И что же делать? Меч ведь сдвинулся.
– Я планирую скрывать от нее правду.
– Как долго?
– Не знаю… Лет восемьдесят?
Жнец сразу понял, к чему клонит Гоблин, и зажмурился.
– Человеческая жизнь. Максимальный срок, который Ынтхак может прожить.
Рука Гоблина, крепко сжимавшая банку, бессильно разжалась. Он не был уверен, что все получится, как ему хотелось. Он мог бы еще восемьдесят лет оставаться здесь, а потом, когда Ынтхак проживет отведенный ей век, уйти в Ничто. Это было бы хорошим завершением жизни.
– Я тебе вот что скажу, так, на всякий. Ни в коем случае не говори ей всей правды. Любовь? Проделки гормонов. Восемьдесят лет? Это ты так придумал, а может, года через два она влюбится в кого-нибудь еще. Это не редкость.
Взгляд Гоблина заметался. Теперь у него появился еще один повод для беспокойства. Время для людей и гоблинов течет по-разному, так что, возможно, и любовь у них разной глубины.
Жнец нахмурился, сообразив, что попал в затруднительное положение. Желая развеселить Гоблина, он навел его на мысли еще более тягостные.
– И все-таки почему меч вдруг сдвинулся? Ведь поначалу она даже коснуться его не могла. Что-то изменилось?
– Хм… Что могло измениться?.. А! Может, она меня полюбила? Точно! Но с каких пор?.. Эх, хоть бы сказала тогда, а то ведь ничего не понятно!
Настоящая любовь… Ему вспомнились слова Ынтхак, сказанные после их поцелуя: «Придется пойти и на это».
Уголки губ Гоблина незаметно потянулись вверх, и, заметив это, Жнец беззвучно цокнул языком. От тоски к радости Гоблин переходил за считаные секунды. Жнец с жалостью смотрел на него, ведущего разговор с самим собой, как вдруг дверь открылась и из нее выглянула Ынтхак.
Ынтхак была в верхней одежде. Не глядя на Гоблина, она сообщила Мрачному Жнецу, что уходит. Гоблин, конечно, об этом не догадывался, но Ынтхак все еще дулась: уж очень задел ее разговор о его первой любви. На вопрос Гоблина, куда она собралась на ночь глядя, Ынтхак, по-прежнему обращаясь к Жнецу, ответила, что идет в библиотеку, и хлопнула дверью. Гоблин в недоумении уставился на резко закрывшуюся дверь.
– Пожалуй, два года – это даже много. Год и два месяца?
Ему нечего было на это ответить, поэтому он только смерил Жнеца взглядом и пошел следом за девушкой.
