– Эван, я знаю, что ты зол на брата, но вместо драк тебе нужно найти какой-то другой способ с этим справляться. Ваши стычки должны прекратиться.
– Что такое «стычка»?
– Это как битва, только короче. Эван, ты ведь понимаешь, что я говорю?
Эван не ответил. Он хотел было отвернуться к стене, но мама взяла его за плечо и развернула обратно, принуждая посмотреть на нее.
– Ну, понимаю. Я… попытаюсь, – вдруг проговорил Эван. – Больше никаких стачек.
– Стычек.
– Ага.
– Хорошо, – мама улыбнулась, поцеловала его в лоб и встала, чтобы уйти.
– Мам? – Эван откинул одеяло.
Мама обернулась к нему:
– Что, дорогой?
– Думаешь, я когда-нибудь побываю в… настоящей битве?
Мама слегка приоткрыла рот и обежала взглядом комнату, словно толком не знала, что ответить. Затем она вроде как улыбнулась:
– О да, малыш. Ты уже в ней.
– Уже?
Эван настороженно поднялся в постели, и мама снова подошла и села рядом:
– Ты и Ксавье…
– Я говорю не о… тычках или о чем-то таком. А о настоящей битве. С мечами и всяким прочим.
– А эта битва и есть настоящая, Эван. Есть коварный злобный враг, с которым ты всегда сражаешься – даже сейчас.
– Ксавье?
– Нет, это не Ксавье.
– А кто тогда?
– Кто-то, кто хочет оставаться в тени, чтобы ты вообще забыл о его существовании. Он сделает все, что сумеет, лишь бы ты чувствовал, что никогда не победишь.
– А я смогу? В смысле победить…
Мама ненадолго задумалась над этим.
– Будет нелегко, – сказала она в результате. – Но просто запомни, Эван: неважно, как тебя будет атаковать этот враг, – у тебя всегда уже есть все, что нужно для победы. Так что ты не должен бояться. Капиш?[8]
Она имела в виду «понимаешь?». У мамы имелась в запасе куча странных слов для обозначения самых разных вещей.
– Капиш, – согласился Эван, хотя вовсе не был уверен, что действительно понимает. – Но вот насчет этого врага…
– Мы еще поговорим завтра, – сказала мама, подмигивая. – Сладких снов, Эван, любовь моя.
После того как мама еще раз поцеловала Эвана на ночь (она любила все эти сладенькие поцелуйчики), мальчик лег и снова натянул одеяло до подбородка. Размышления о настоящих битвах отчасти пугали, хоть мама и сказала, что он не должен бояться. Он выглянул в окно и увидел серебристую луну, которая проглядывала меж ветвей большого старого дуба. Луна была здоровущая – больше, чем он когда-либо видел. Полная. Эван принялся представлять себя в сверкающих доспехах, принцем-воином на белом коне, который скачет по туманной долине к огромному замку на вершине высокой горы. Эван подумал было подняться, достать свои карандаши и нарисовать это. Луну, деревья, гору, принца Эвана и белого жеребца. Он зевнул. Может, завтра.
