А еще он недоумок.
Это знаю я. Это знают его коллеги, его сотрудники. Я думаю, что в глубине души это знает и он сам.
К сожалению, никто ему этого в лицо не скажет. Я уж точно не собираюсь. Во всяком случае, сегодня. Пока он держит в своих гладких наманикюренных ручках мою работу, мой дом и мое будущее.
– Такие события способны пошатнуть веру общества, – продолжает он.
– Вера не пошатнулась. Люди разгневаны и опечалены. Но я не позволю этому разрушить все, чего мы достигли. Я не покину людей сейчас, когда они нуждаются во мне как никогда прежде.
– Вы уверены? Посещаемость упала. Занятия отменены. Я слышал, что детские группы могут перевести в другую церковь.
– Сказывается наличие сигнальных лент полиции вокруг места преступления. В этой общине не особенно жалуют полицию.
– Я это понимаю…
Ничего он не понимает. Деркин видит гетто, только когда его водитель случайно сворачивает не туда, везя его в частный спортзал.
– Я гарантирую, что это временное явление. Я могу вернуть их доверие.
Я умалчиваю о том, что мне необходимо это сделать. Мне необходимо загладить собственную ошибку.
– Так, значит, вы способны совершать чудеса? – Не дав мне времени ответить или возразить, Деркин продолжает: – Послушайте, Джек, я знаю, что вы поступили так из самых лучших побуждений, но вы подошли слишком близко.
Я выпрямляюсь на стуле, борясь с желанием скрестить руки на груди, как угрюмый тинейджер.
– Разве не в этом заключается наша работа? В том, чтобы устанавливать близкие отношения с общиной.
– Наша работа заключается в том, чтобы поддерживать репутацию церкви. Настали трудные времена. Церкви рушатся повсюду. Все меньше и меньше людей ходит в храмы. Мы проигрываем битву даже без подобной очерняющей церковь шумихи.
Деркина только это и заботит. Газеты. Шумиха. Церковь и в самые лучшие времена постоянно критикуют. Несмотря на попытку спасти малышку, она погибла, и ее смерть на моей совести.
– И что теперь? Мне подать в отставку? Вы этого от меня ожидаете?
– Отнюдь. Было бы жаль потерять служителя вашего масштаба. – Он соединяет ладони перед грудью пальцами вверх. На самом деле. – И это произвело бы дурное впечатление. Походило бы на признание вины. Нам следует хорошенько подумать над тем, что делать дальше.
Еще бы. Особенно с учетом того, что это он предложил перевести меня сюда. Я его любимая собачка-призер. И мне многое удалось – некогда полуразрушенная церковь в бедняцком районе превратилась в средоточие жизни общины.
