Чахотка. Другая история немецкого общества | страница 69

И действительно, Томас Манн постоянно апеллирует к традиционному романтическому образу чахотки, признаками которой считались беспорядочные любовные отношения и повышенное либидо. Секс — главная забота на Волшебной горе. Здесь не только кашляют, но и целуются — и даже больше^>[418]. Касторп становится свидетелем полового акта уже в первую же ночь после приезда в санаторий. Из соседнего номера, где проживает супружеская пара, через тонкую стенку слышатся характерные звуки: поцелуи, шлепки, хихиканье, звуки борьбы и пыхтение^>[419]. Ханс и сам влюбляется в русскую широкоскулую пациентку Клавдию Шоша с узкими киргизскими глазами, слабой спиной и особенной крадущейся походкой.

Жажда жизни проявляется не только в повышенной сексуальности, но и в чревоугодии во время пяти ежедневных изобильных трапез^>[420]. Пациент Блюменколь съедает по две порции каждого блюда^>[421]. Некоторые гости из Голландии настолько голодны, что кроме пятиразового питания ежедневно заказывают по три яичницы-глазуньи^>[422].

Действует ли еще на Волшебной горе представление о возвышенной, облагораживающей чахотке — вот вопрос. Или этот образ просто приелся и стал банальным и пошлым? Просто позой, тоскующей реминисценцией, не более того? Пациенты верят, что через свою болезнь становятся благороднее, возвышеннее, избраннее, духовнее, а вместо того оказываются всё более телесными, земными. Их тело распадается, но внутри не обнаруживается никакой души, которая освобождалась бы и совершенствовалась. Это не дух возвышается и торжествует, это триумф больного, распадающегося, унизительно безобразного тела. Сеттембрини замечает: «Человек, ведущий жизнь больного, — только тело, в этом и состоит античеловеческая, унизительная особенность болезни… В большинстве случаев такое тело ничем не лучше трупа…»^>[423]

Такова, например, госпожа фон Маллинкродт: «Казалось, весь ее организм насквозь отравлен ядами, так как ее непрерывно постигали всевозможные болезни, то вместе, то порознь. Особенно сильно поражена была кожа, покрытая местами экземой, вызывающей мучительный зуд, а иногда язвочки появлялись даже во рту, почему ей и с ложки-то было трудно есть»^>[424].

Еще один такой же случай — «тяжелобольная, очаровательная или некогда очаровательная шотландка, страдающая gangraena pulmonum, гангреной легких, ее точит черно-зеленая зловонная гниль, и она целыми днями вдыхает распыленную карболовую кислоту, чтобы от отвращения к себе самой не потерять рассудок»