– Эта сучка моя, – пробормотал азиат. Мгновение он стоял неподвижно, загораживая Прайсу вход; потом, не выдержав твердого взгляда синих глаз американца, отступил в сторону.
Девушка лежала прямо на голой земле. Она была почти голая, что неудивительно – ведь большая часть ее одежды досталась Али. Руки и ноги были связаны толстой веревкой из верблюжьего волоса. Прайс знал, что пленница хороша собой – иначе азиат не расстался бы ради нее со своим драгоценным биноклем. Но Прайс никак не ожидал увидеть такую красавицу.
Она была молода, лет девятнадцать, не больше. Нежная гладкая кожа оказалась белее, чем у Прайса; даже ее лицо и то выглядело не слишком загорелым. Наверно, решил американец, она носила вуаль. Или чадру.
Связанная девушка не могла встать. Но когда Прайс заглянул в шатер, она, хотя и с трудом, села и бросила на него взгляд, полный жгучей ненависти. Окутанное растрепанными каштановыми волосами, ее лицо выглядело нежным, и одновременно в нем чувствовалась скрытая сила. В ее темно-синих глазах не было страха.
Без долгих раздумий, которые вообще были не в его натуре, Прайс осознал, что не может оставить эту девушку де Кастро. И в тот же миг он понял, что азиат наверняка не захочет расставаться с нею.
Не колеблясь, Прайс шагнул в шатер и наклонился над девушкой, собираясь развязать веревки, но она бросилась на него и впилась белыми зубами в руку.
В ту же секунду де Кастро вытащил американца из своего шатра. В его глазах горела злобная ревность.
– Она моя! – прошипел он. – Черт побери, держись от нее подальше!
– Де Кастро, – сказал Прайс, – я хочу, чтобы ты ее отпустил.
– Отпустил?! – вскричал азиат. – Отпустил, когда я за нее свой бинокль отдал?! Еще чего!
– Не надо так волноваться. Я заплачу за твой бинокль. Или, хочешь, возьми мой.
– Я хочу ее, а не какой-то там бинокль!
– Послушай, де Кастро, – твердо начал Прайс – он понял, что уговоры были ошибкой, – здесь начальник я. И я приказываю тебе отпустить девушку.
– Ну да, как же! – взвыл азиат.
– Тогда я сделаю это сам.
Прайс снова двинулся к шатру. Краем глаза он заметил, как рука де Кастро метнулась под рубашку. Блеснул нож.
Прайс знал, что такие, как Жоао, частенько предпочитают решать споры с помощью ножа. И потому был настороже. Увернувшись от выпада, он с силой ударил азиата кулаком в рябое лицо и с удовольствием услышал, как затрещали, ломаясь, зубы.
И тут черногорец с ревом кинулся на помощь своему покровителю. Прыгнув на Прайса, он обхватил его длинными, как у настоящей обезьяны, руками, коленом упорно пытаясь заехать противнику в пах.
