Боль была намного сильнее, чем у Ручья Орлиной Лапы. Он пошатнулся, подавляя в себе крик, готовый вырваться из горла и на мгновение она застыла, повернулась и резко вложила оружие в кобуру охранника.
– Снова предательство! – воскликнула она. – Я не буду убивать тебя, Хелл Тарвиш. Я придумала нечто получше.
Она повернулась лицом к лестнице.
– Либо! – крикнула она. – Либо! Здесь…
Она резко взглянула на Хелла и продолжала.
– Il y a des tirailleurs dans le bois. Je vais les tireer en avant! 6 Это был французский язык Н'Орлеана, столь же непонятный Тарвишу, как арамейский.
Она снова обернулась.
– Сора! – буркнула она и когда толстая женщина появилась, она добавила. – Неважно. Ты слишком толста для этого.
И затем она снова обратилась к Хеллу.
– Я кое-что придумала, – сказала она. – Содрать одежду Сорняка с дочери Владыки и заставить ее прохаживаться рядом с окном!
Хелл был действительно напуган.
– Она… она… в городе, – выдавил он из себя, и затем замолчал, прислушиваясь к шагам внизу.
– Ладно, к сожалению нет времени, – сказала Марго. – Ну, раз я должна… – она решительно вошла в комнату, на мгновение остановилась и затем сама остановилась перед окном!
Хелл был в ужасе. Он видел, как она стоит, залитая светом лампы, представляя из себя отличную мишень, стоя неподвижно в течении секунды. Затем Марго отскочила назад так резко, что халат распахнулся.
Она все отлично рассчитала. Два выстрела слились почти в одну. Зазвенело разбитое стекло. Затем из ночи вспыхнула, пересекаясь, дюжина лучей. Тонкий и чистый в тишине, наступившей после выстрелов, раздался предсмертный крик, затем второй, третий.
Принцесса Маргарет криво ухмыльнулась и принялась сосать багровое пятнышко, появившееся на пальце от разбитого стекла.
– Твое предательство приносит плоды, – сказала она тоном, в котором слышались нотки удовлетворения.
– Вместо того, чтобы предать меня, ты предал своих людей.
– Не нужно издеваться надо мной, – сказал Хелл мрачно.
– Я виню себя, гораздо больше всех остальных. Я сам себе судья. И я буду собственным палачом. Я не буду жить предателем.
Она вскинула свои брови и выдохнула серое облачко сигаретного дыма.
– Значит, сильный Хелл Тарвиш покончит жизнь самоубийством, – сказала она голосом, в котором сквозило безразличие.
– А я собиралась убить тебя сейчас. Может быть, мне позволить тебе умереть от собственных рук?
Он пожал плечами.
– Какая мне разница?
– Хорошо, – сказала она, – ты гораздо более любопытное существо, чем мне показалось вначале. Ты силен, ты упрям и ты опасен. Я даю тебе право делать со своей собственной жизнью все, что захочешь, но… – ее глаза насмешливо блеснули, – если я была бы Хеллом Тарвишем, я продолжала бы жить, вместо того, чтобы осуждать себя. Ты можешь смыть слабость бесчестья проявлением новой храбрости. Ты можешь продать свою жизнь подороже. И кто знает? Может быть, за жизнь Хоакина или мою!
