От неудачи к неудаче он, незаметно для самого себя, падал все ниже и ниже и наконец очутился на последней ступени нищеты и общественного презрения. Тогда он эмигрировал и прибыл в Мельбурн, где случайно столкнулся с Игнатием Фогелем, своим соотечественником, и Питером Грифинсом, американцем, приобревшим кое-какие деньжонки благодаря антрепризе странствующего цирка, в котором, главным образом, показывался какой-то уродливый карлик. Так как несмотря на такое падение разум Вагнера все еще сохранил известную долю превосходства, то у него явилась мысль о промышленном применении новейших открытий по части замещения механической силы электричеством. И вот, в компании с своими австралийскими приятелями, Игнатием Фогелем и Питером Грифинсом, он открыл знакомое уже читателю бюро на Королевской улице. И на этот раз успех не увенчал его предприятия, несмотря на то, что основная идея его была, быть может, вполне верна; она, несомненно, была основана на экспериментах и фактах чрезвычайно интересных, но ее недостаток заключался в том, что она была слишком нова, а представителями ее являлись люди пришлые, никому не известные, совершенно незнакомые с требованиями и характером австралийского рынка. Вскоре наши три компаньона истощили дотла небольшие имевшиеся у них запаси капиталов, деятельности и энергии. Наибольшая часть денег ушла на устройство, обзаведение и публикации затем на содержание их самих и премии разным посредникам и комиссионерам, обольщавшим их ложными надеждами и обещаниями. Словом, по прошествии каких-нибудь шести месяцев они совершенно израсходовались и стояли на рубеже разорения и полного банкротства.
В этот-то роковой момент явился Тиррель Смис со своими восемьюстами сорока фунтами, благодаря которым Костерус Вагнер задался новой блестящей мыслью и собирался начать дело сначала, но на этот раз рассчитывая главным образом на людскую доверчивость и легковерность, которые он хотел эксплуатировать в свою пользу.
– Имеете ли вы, господа, какое-нибудь представление об астрономии? – продолжал он, обращаясь к своим двум компаньонам.
– Нет? ни малейшего?., тем хуже, или, вернее, тем лучше, господа! Лучше, потому что вы будете находиться именно в том самом положении, как и публика, которую нам следует заманить в наши сети… Так знайте же! Земля, на которой мы живем, – одна из тех многочисленных планет, которые вращаются вокруг Солнца, получая от него свет и тепло. Это, то есть Земля, такое же светило, как и все остальные, шар, не имеющий, собственно говоря, особого значения в мире, шар, который можно сравнить с громадным, вращающимся наподобие волчка или веретена, пушечным ядром, и описывающий в то же время годичную линию вокруг Солнца, но не кольцеобразную линию, а эллипсообразную… Другие однородные планеты, большей и меньшей величины, чем Земля, так же висят в пространстве на разном расстоянии от Солнца, одни ближе, другие дальше от него. Какая сила заставляет их висеть в пространстве? – спросите вы меня, на это я отвечу вам, не входя в болей подробные разъяснения, что они держатся силой того; самого движения, которое придает им жизнь, и затем силой взаимного притяжения, существующего между отдельными планетами. В числе этих планет есть такие, которые находятся довольно близко от нас, настолько близко, что нам уже можно предвидеть тот момент, когда земное человечество, то есть обитатели Земли, войдет в отношения с этими планетами путем оптических телеграфов или же каким-нибудь иным путем.
