Питер Грифинс вскрыл письмо и прочел его вслух:
«Весьма сожалею, что принужден возвратить вам прилагаемые при сем пятьсот акций вашей компании, которые вы поручили мне распространить. Несмотря на все мои старания, мне не удалось пристроить ни одной из них по какой бы то ни было цене. Кроме того, состояние рынка не позволяет рассчитывать даже и в более или менее близком будущем на более благоприятный оборот дела. Примите уверения в совершенной моей готовности служить вам.
Артур Реджинальд Симпсон».
– Это, кажется, последние акции, какие у нас еще находились в чужих руках? – спросил Питер Грифинс.
– Последние. Все остальные давно уже вернулись к нам обратно и лежат в чинном порядке в этом шкафу, – отозвался Игнатий Фогель, отворяя дверцы шкафа, искусно замаскированного в стене.
– Десять тысяч прелестных листов английской бумаги, каждый лист которой стоил бы два пенса, если бы на нем ничего не было напечатано, а теперь все они вместе не стоят ни одного лиара, потому что на них красуется наша виньетка! – добавил он с глубоким вздохом.
Убрав присланные господином Симпсоном акции на единственную оставшуюся еще свободной полку, он закрыл дверцу потайного шкафа и вернулся к своему пюпитру.
– Ну, скажите! – жаловался Костерус Вагнер, – право, можно думать, что акции эти или заколдованные, или отравленные, что все их так избегают! Я понимаю, что он не мог пристроить всех, – ну, продал бы, положим, всего тысячу акций, ну, скажем, даже сто!., пятьдесят наконец! Но ни одной! ведь это что-то совсем невероятное! Подумать только, что на целом австралийском континенте нашлось ни одного, – ни одного человека, который отнесся бы сочувственно к нашей идее, к нашему труду и пожертвовал бы двадцать фунтов стерлингов делу.
В этот самый момент, как будто укоризненный ропот Вагнера, подобно заклинанию, вызвал из недр вселенной ту редкую птицу, о существовании которой он мечтал теперь, дверной звонок возвестил о посетителе, – и вслед за тем кто-то робко постучался в форточку «Справок».
– «Electric Transmission Company»? – спросил господин с бледным, желтоватым, свежевыбритым лицом, выплывающим из высокого пристежного воротничка, туго накрахмаленного, безукоризненной белизны.
– Здесь! – отозвался Костерус Вагнер, в обязанности которого входило давать все справки.
– Разве подписка уже закрыта? – с видимой тревогой осведомился бледнолицый господин.
– Какая подписка?
– На акции компании – limited…
– Да, милостивый государь, – ответил Костерус Вагнер довольно брюзгливым тоном, предполагая в словах незнакомца злую мистификацию.
