Впереди показались их дома. Фонарь над крыльцом озарял желтым светом лужайку у дома Ханны. По другую сторону дорожки вырисовывался во мраке дом Дэнни.
У девочки вдруг пересохло в горле. Спросить бы Дэнни сейчас напрямик…
Ты призрак? А твоя мама, она тоже призрак?
Вот что на самом деле вертелось у нее на языке.
Но это прозвучит слишком дико. Слишком по-дурацки.
Разве можно вот так просто взять и спросить человека – настоящий он или нет? Живой он или мертвый?
– Дэнни, почему твоя мама не отвечала? – тихо спросила она.
У подъездной дорожки Дэнни, нахмурившись, обернулся. В бледно-желтом свете с крыльца его напряженное лицо мерцало жутковатым призрачным светом.
– Почему? – нетерпеливо повторила Ханна. – Почему она не отвечала на стук?
Он помедлил.
– Видно, придется все-таки тебе рассказать, – наконец проговорил он, голосом тихим, словно шелест листвы на ветру.
Он наклонился к ней поближе. Ханна заметила, что его рыжие волосы прилипли к вспотевшему лбу. Дэнни посмотрел ей в глаза.
– Ничего удивительного, что моя мама не отвечает на стук, – произнес он.
«Потому что она – призрак», – мысленно закончила Ханна, чувствуя, как по спине бежит холодок. Дрожь страха.
Она сглотнула.
Неужели я боюсь Дэнни?
Да. Немножко.
Снова вспомнился давешний страшный сон…
– Видишь ли… – Дэнни ненадолго замялся. Прочистил горло. Нервозно переступил с ноги на ногу. – Видишь ли, у меня мама – глухая.
– Что-о? – Ханна не была уверена, что не ослышалась. Она-то ожидала услышать совсем другое.
– Она подхватила какую-то ушную инфекцию, – вполголоса пояснил Дэнни, не сводя с нее глаз. – Оба уха воспалились. Пару лет назад. Врачи лечили-лечили, а эта зараза дальше пошла. Надеялись хоть одно спасти, да не вышло. Она совсем оглохла.
– Ты… хочешь сказать… – пробормотала Ханна.
– Вот почему она не услышала, когда ты стучала, – закончил Дэнни. – Она вообще ничего не слышит. – И снова уставился себе под ноги.
– Ясно… – смущенно протянула Ханна. – Прости, Дэнни. Я не знала. Я думала… в общем, я не знала, что и думать.
– Мама не любит, когда об этом кто-нибудь узнаёт, – продолжал Дэнни, пятясь к своему дому. – Боится, что жалеть станут. А она не выносит, когда ее жалеют. Наловчилась читать по губам, так что обычно ей удается всех обманывать.
– Хорошо, я ничего не скажу, – ответила Ханна. – То есть никому. Я… – Она вдруг почувствовала себя ужасно глупо и, опустив голову, побрела по дорожке.
– До завтра! – крикнул Дэнни ей вслед.
