— Ты — ее воплощение, но не она сама, — на этот раз в голосе Владислава, практически скрытого из глаз чернильной тьмой, не звучало ни иронии, ни сарказма, — но ты не Лала. И у тебя есть своя сила, свои знания, своя жизнь, наконец.
Владислав замолчал. Люба вздрогнула: темнота и тишина. Как в могиле. Отвратительные ощущения. По коже поползли мурашки от страха и напряжения.
Нежный взгляд. Легкий вздох.
Вечная бессонница.
А усну — приснится скоморох,
Иль кроваво-красная конница.
Что со мною? Я не знаю,
Но кошмары постоянные.
И никак их смысл не поймаю, —
Ускользают, окаянные.
Может, это все любовь?
Мучает бессонницей?
Может быть, не знаю; вновь
Снится мне та конница, -
— выдала в отчаянии Люба.
Вопреки ее ожиданиям, конница со скоморохами не появились, а вот темнота стала рассеиваться.
— Я удивлюсь, если ночью нас с вами не будут мучать кошмары, — заметил Владислав, так и стоявший напротив Любы.
Она обиженно надула губы:
— Предлагай сам. И вообще, эта гадость, со стихами, похоже, закончилась.
— Потому что вы признались мне в любви? — в глазах Владислава плясали бесенята.
— Я… Что?! — от удивления Люба потеряла дар речи. — Ты с ума сошел?! Какая любовь?! Я тебя пару дней знаю!
— А разве для тебя этого срока не достаточно?
Люба видела, что жених над ней смеется, практически издевается. И ей очень, очень сильно захотелось проучить его, показать, что и она на что-нибудь годится, что нельзя ее обижать, иначе получит сдачи!
— Чтоб у тебя волосы в косички заплелись, пока не научишься меня понимать и уважать, — от души пожелала она, не сомневаясь, что ее пожелание сбудется.
Владислав, видимо, тоже не сомневался, потому что сразу схватился за голову. И обнаружил там косички. Десятки недлинных косичек, по всей голове.
To, что он произнес, Люба не поняла, — язык был незнакомый. Но вряд ли слова являлись цензурными.
Расспросить Владислава о значении слов Люба не успела: пол под ней начал качаться, как будто палуба корабля во время шторма.
Люба почувствовала, что падает. А еще у нее жутко кружилась голова. Тьма накрыла ее теплым покрывалом, и Люба потеряла сознание.
Пришла в себя она от резкого неприятного запаха, так и бившего в ноздри.
— Что… — не понимая, в чем дело, попыталась спросить Люба и услышала грубоватый, но при этом усталый голос Владислава.
— Лежи уже, воительница. Все магические силы выплеснула. Теперь от тебя нескоро можно пакости ждать.
От нее?! Пакости?! Да он сам ее вывел из себя! Люба усиленно заморгала, стараясь убрать слезы обиды, так и катившиеся из-под закрытых век.
