— Ох, Ленка, — тяжело вздохнул он, — и когда у тебя в голове мозги появятся? Или горбатого могила исправит?
Высокий стройный шатен сорока лет, кареглазый и симпатичный, он всегда нравился женщинам, был холост и в ближайшее время жениться не планировал. И я могла понять новенькую секретаршу, мгновенно увидевшую во мне соперницу, пытавшуюся из-под ее носа увести такого перспективного кавалера. Могла, но не хотела. Вот еще, будут всякие фифы мне указывать, что и как делать.
— Да что я сделала? — удивленно посмотрела я на дядю Тошу, как звала его с трех лет.
— Ты мне что обещала, когда сюда устраивалась? — нехорошо прищурился он. — Ты мне клялась, что забудешь все свои глупости, включишь, наконец, мозги и начнешь думать, прежде чем делать или говорить. Ты мне клялась, что никаких противозаконных действий предпринимать не будешь. Было такое?
Я недовольно передернула плечами.
— Что ты меня, как ребенка маленького, отчитываешь? В чем еще я провинилась?
Перед моим носом появилась стопка заявлений.
— Читай, — приказал дядя.
Ладно, я взяла верхнюю бумажку, нехотя опустила глаза в текст.
«Я, Кузнецова Ольга Степановна, студентка первого курса экономического факультета, очного отделения, заявляю, что Кротова Елена Михайловна вымогала у меня взятку в размере двух тысяч рублей за положительный результат по экзамену русского языка…»
— Было или нет? — внимательно глядя на меня, спросил дядя.
Я раздраженно фыркнула.
— Ну, было. И что? От их богатеньких родичей не убудет. Смогли пропихнуть детку на платное? Значит, деньги есть. А мою ситуацию ты знаешь.
— Твоя ситуация называется глупость и жадность, — резко ответил дядя. — Тут двадцать заявлений. Вся группа написала.
Передо мной на стол легла еще одна бумажка.
— Пиши заявление по собственному желанию. Иначе по статье пойдешь. С коррупцией в нашей стране теперь борются, — язвительно проинформировал меня дядя.
Я изумленно посмотрела на него:
— Какое заявление? Я тут два месяца работаю!
— Хочешь в тюрьму сесть? — вкрадчиво поинтересовался он. — Так я это устрою. Маринка, правда, вряд ли мне спасибо скажет. Но, может, в камере тебя уму-разуму научат.
Какое там спасибо! Прибьет его мама, и правильно сделает! Это ж додуматься надо — родной племяннице тюрьмой угрожать! А как же родственные чувства?
— Что? — иронично приподнял бровь дядя, услышав последний вопрос. — Какие родственные чувства? У тебя, Ленка, ума не хватило на работе удержаться, ты при всей группе расценки озвучила, а теперь намекаешь мне о родственных чувствах?
