С этими словами он удалился.
Танский монах от страха не в силах был пошевелиться, по щекам его неудержимо катились слезы.
– О неразумный государь, – прерывающимся голосом заговорил он. – Своими неуемными желаниями и страстями ты навлек на себя хворь и болезнь, зачем же теперь губить столько невинных детских жизней?! О горе! Великое горе! Сердце мое разрывается от жалости к несчастным детям.
Вот что рассказывают стихи об этом печальном событии:
Правитель той страны
Впал в мерзостную ересь.
Утратив Истину,
Колдунью полюбил.
Коварным замыслом красавицы
Доверясь,
Он душу погубил
И тело погубил.
Ища бессмертия,
Поверив безусловно
Советам демона,
Забыл он стыд и честь.
Чтоб дни свои продлить,
Решил он поголовно
Всех истребить детей,
Сварить сердца – и съесть!
Правдивые слова
Хозяина трактира
Так поразили слух
Монаха-мудреца,
Что вдруг лишился он
Спокойствия и мира,
Лицом на землю пал
И плакал без конца.
Перед светильником
Не прекращал стенанья
И слезы проливал,
Рыдал за часом час,
И к Будде он взывал
В глубины созерцанья,
Молясь, чтоб он детей
От лютой смерти спас.
Чжу Ба-цзе подошел к наставнику и стал утешать его:
– Наставник, что с тобой, ты, как говорится, притащил в дом чужой гроб и оплакиваешь покойника. Знаешь пословицу: «Если государь велит своему слуге умереть, а тот не умирает, значит, он не предан; если отец велит сыну погибнуть, а сын не погибает, значит, он непочтителен!» Ведь правитель губит свой народ, какое же тебе до этого дело?! Ложись спать и не убивайся из-за чужого горя.
– Брат! – обливаясь слезами, сказал Танский монах. – Какой ты бесчувственный! А ведь для нас, людей, покинувших мир суеты, первая заповедь это сострадание и добрые дела. Как же можно допустить, чтобы неразумный государь по своему неразумению совершал подобные поступки! Никто еще не слыхал о том, чтобы отвар из человеческих сердец и печенок мог продлить жизнь! Как же мне не горевать и не убиваться?
– Не горюй и не печалься, наставник, – вмешался Ша-сэн. – Завтра утром, когда пойдешь получать проходное свидетельство, поговори с правителем. Если же он тебя не послушает, тогда посмотрим, что за птица тесть государя. Боюсь, что этот тесть как раз и есть злой оборотень, который сам хочет полакомиться человеческим мясом, вот он и придумал такой способ лечения. Все может быть.
– Ша-сэн, пожалуй, верно говорит, – отозвался Сунь У-кун. – Ложись спать, наставник, а завтра я отправлюсь с тобой вместе на прием к правителю. Посмотрим, что из себя представляет этот тесть государя. Если он человек, то, значит, сбился с правильного пути, впал в ересь и зря возлагает все надежды на снадобья, считая их истинным средством исцеления, тогда я, Сунь У-кун, постараюсь обратить его на путь Истины. Если же он злой дух-оборотень, я схвачу его и покажу правителю здешнего государства, каков он в действительности, а затем научу государя умерять страсти и заботиться о своем здоровье; ни за что не дам ему загубить столько невинных детских жизней.
