В коридоре послышались голоса. По офису поплыл запах кофе. Я поняла, что еще долго не смогу войти в кухню, когда там будут находиться коллеги.
– Яся, что происходит в последнее время? Что-то случилось после годовщины Кирилла? Что? Ты должна рассказать.
Кира отодвинула от себя упаковку бумаги. Каждое ее действие казалось мне подозрительным.
– Я вижу, с тобой что-то происходит. В последнее время ты кажешься странной. Забывчивой. Ты ошиблась в переводах, хотя такое невозможно. Все знают, что ты никогда не ошибаешься. Написала мерзкие письма. Как будто через год произошло что-то еще.
Возникла пауза.
– Что я написала Борису? – не выдержала я.
В ответ Кира молча протянула лист бумаги. На нем 14 кеглем было написано: «Ты – урод и импотент! Ты ничего не добился в жизни!»
– Я знала, ты спросишь, поэтому подготовилась заранее. Не хочу даже произносить всякие гнусные слова, – сказала Кира.
– Борис больше не захочет со мной общаться. Точно. Он и без того дулся последнее время. Но я никогда не смогла бы так сильно обидеть человека. Для меня невозможный поступок. Я совсем так не думаю. И потом, я всех вас люблю. Вы – как моя семья.
Я сбивчиво говорила и понимала, что вот-вот заплачу.
– Я знаю, – сказал Кира и слезла с подоконника. Она была одета очень элегантно, в темно-синий брючный костюм и белую блузку.
– Нам надо что-то придумать, – сказала Кира. – Дальше так не может продолжаться.
Мне понравилось, что она сказала «нам». Вселяло надежду.
– Ты не считаешь меня сумасшедшей? – удивилась я.
– Я – нет, – пошутила Кира. – Но я не остальные. Про них ничего сказать не могу. Сама понимаешь.
– Я хочу получить тексты всех писем, которые были отправлены с моего адреса. Ты можешь собрать? – попросила я Киру.
– Для чего? – удивилась она. – Зачем они тебе нужны?
– Должна же я знать, о чем пишу, – шутка получилась неуклюжей.
– Ладно, – согласилась Кира. – Я помню наизусть. Сейчас запишу.
– Вы обсуждали письма? – спросила я. Хотя уже поняла, что да. Обсуждали.
– Ну, конечно. Сначала Морис очень удивился, потом и другие подоспели, тоже изумленные и недоумевающие.
Через несколько минут Кира протянула мне лист бумаги.
«Деревенщина, – написала я Ларисе. – Старуха! К кому ты лезешь? Ты никому не нужна». «К кому ты лезешь» – видимо, намек на Бориса. И такое могла написать только я. Конкурентка. Общепризнанная. Но выражение было не моим. Я никогда так не говорю.
Послания получили все, даже беременная Зоя. Письма оскорбляли, подчеркивали недостатки или слабости каждого. Я понимала это. Мне хотелось спрятаться. От всех.
