Поди ж ты, «научно разработанных»… Лестно. Михаил Маркович прав. На Коллегию он попал из-за усердия составителей обвинительного заключения.
— …позволяющих получить исключительные по своему отрицательному влиянию на народное хозяйство результаты.
Несмотря на усилия сохранить к происходящему внутренне насмешливое отношение, Рафаил Львович чувствовал, что состояние наигранной бравады постепенно уступает место ощущению тяжелого предчувствия и безотчетного страха. Конечно — это гипноз слов тяжелого обвинения, зачитываемого металлическим голосом судьи с лицом инквизитора. Но надо помнить, что этот судья лишь чванный болван, повторяющий бессмыслицу, сочиненную самим подсудимым. Не поддаваться пугающему действию грозных слов, не терять присутствия духа!
— …на протяжении ряда лет вредительские мероприятия бывшего главного инженера энергетического объединения приводили к недовыполнению государственных заданий рядом отраслей промышленности, в том числе тяжелой, в масштабе одного из крупнейших индустриальных районов страны…
Здорово же, однако, трансформировали судейские крючкотворцы его дурацкий пилообразный ток! Сам изобретатель этого тока и отдаленно не мог представить себе, что из его изобретения можно сделать так далеко идущие выводы… Внутренняя бравада все еще цеплялась за самоуверенность шахматиста, припасшего напоследок решающий ход. Однако заглушать чувство нарастающей тревоги становилось все труднее.
— …особый вред действия инженера Белокриницкого причинили предприятиям машиностроительной и оборонной промышленности…
И оборонной! Так вот почему его судит Военная!
«За вредительство в оборонной промышленности, — сказал как-то бывший прокурор, — суд Военной коллегии и почти неизбежный расстрел».
Расстрел! С ужасом, который он испытывал прежде только в кошмарных снах, Рафаил Львович вдруг понял страшную своей простотой возможность вынесения ему смертного приговора. И этот приговор, возможно, уже записан в бумаге, которую читает сейчас председатель суда, знаменитого своей беспощадностью! Исполнение его решений почти неотвратимо, так как они не могут быть обжалованы.
Мысль о возможности быть осужденным на смерть не пришла Белокриницкому в голову ни при обдумывании и написании им своего сочинения, ни даже потом. Только теперь он понял по-настоящему, что, развивая забавную своей абсурдностью идею выдуманного вредительства, он слишком увлекся и переиграл. Проявил непростительное недомыслие, возможно, роковое, не подумав, что техническая нелепость его показаний не может помешать последователям и ученикам Вышинского использовать их как предлог для раздувания на бумаге несовершенных преступлений — уже в экономическом и политическом планах. Когда имеешь дело с убийцами, надо мыслить категориями жизни и смерти, а не заниматься измышлением технических нонсенсов! Но откуда, впрочем, мог знать он об этом прежде?
