— Я уже спрашивала мастера Уорнера. Сэр Уильям скоро отправится в Портсмут в качестве губернатора, но на следующей неделе он будет участвовать в заседаниях суда.
— Заставят ли они явиться мастера Хоббея? — поинтересовалась Бесс.
— Скорее всего, от его имени на первом слушании будет выступать Дирик. А отношение суда к прошению Майкла будет зависеть от того, что именно в нем написано и сумеем ли мы найти свидетелей, которые способны нам помочь, — объяснил я ей. — Вы упомянули, что, когда мастер Хоббей обратился в суд, желая стать опекуном детей, Майкл попросил помощи у викария Кертисов.
— Да. У некоего мастера Бротона. Майкл считал его хорошим человеком.
— А не обращался ли к нему ваш сын в последние дни?
Миссис Кафхилл покачала головой:
— Я спросила об этом мастера Бротона. Викарий сказал, что не обращался.
— Еще кто-нибудь знал об этом прошении? — уточнил я. — Быть может, какой-то приятель Майкла?
— В Лондоне он был чужаком. У него не было здесь друзей, кроме меня, — с печалью добавила несчастная мать.
— Можете ли вы провести расследование, Мэтью? — посмотрела на меня королева. — Возьметесь ли за это дело? От имени Бесс?
Я задумался. Пока я в основном столкнулся лишь с проявлением сильных эмоций. И, строго говоря, не располагал фактами: не было никаких свидетельств, а быть может, и самого дела тоже. Я взглянул на Екатерину. Она хотела, чтобы я помог ее старой служанке. Я подумал о мальчике, оказавшемся в центре всей истории… Я знал пока лишь его имя — Хью Кертис. Но почему-то он представился мне таким одиноким и беззащитным…
— Да, возьмусь, — ответил я. — И сделаю все, что от меня зависит.
Я покинул покои королевы через час, располагая запиской самоубийцы и судебной повесткой. Мы договорились, что миссис Кафхилл посетит меня ближе к концу недели: следовало должным образом оформить ее показания.
Роберт Уорнер ожидал в приемной. Он провел меня по винтовой лестнице в свой кабинет — тесную комнатку, заставленную шкафами, полными бумаг и перевязанных розовыми ленточками пергаментов.
— Итак, вы беретесь за это дело, — констатировал он.
Я улыбнулся:
— Не могу же я отказать королеве.
— Я тоже. Она попросила меня написать Джону Сьюстеру, стряпчему Сиротского суда. Полагаю, что слушание состоится в следующий понедельник, несмотря на то что Кафхилл мертв. Сьюстер передаст Уильяму, что так хочет королева, и это помешает ему отклонить дело. Паулит искушенный политик, он не захочет огорчать власть имущих. — Уорнер серьезно смотрел на меня, покручивая пальцами длинную бороду. — Но дальше этого, брат Шардлейк, мы пойти не можем. Я не хочу слишком уж выпячивать связь с ее величеством. Мы ведь даже не знаем, что именно лежит в основе этого дела. Не исключено, что там вообще ничего не обнаружится, но если вдруг Майкл Кафхилл и впрямь наткнулся на что-то серьезное, возможно, королеве не стоит публично связывать с этим свое имя.
