— Теперь тебе лучше? — спросил я. — Гибонс сказал, что у тебя была сильная лихорадка.
— Да. Я боялась лихорадки. — Женщина нервно улыбнулась. — Очень боялась.
Я сел на табурет напротив.
— Мне так хочется услышать свежие новости, — проговорила моя собеседница. — Прошло две с лишним недели с тех пор, когда я в последний раз видела тебя.
— Вообще-то, прошло меньше двух недель, Эллен, — негромко поправил ее я.
— Что слышно о войне? Нам ничего не рассказывают, чтобы не расстраивать. Но старине Бену Тадболлу позволили выйти, и он видел, как мимо проходил огромный отряд солдат…
— Говорят, что французы посылают флот, чтобы вторгнуться к нам. И что герцог Сомерсет повел войско к шотландской границе. Но все это только сплетни. Никто не может сказать ничего определенного. Барак считает, что слухи распускают придворные короля.
— Но это отнюдь не значит, что они могут оказаться ошибочными.
— Верно.
«Какой острый и быстрый ум, — подумалось мне, — как искренне она интересуется миром. И тем не менее застряла здесь…» Посмотрев в сторону выходившего во двор зарешеченного окна, я вслушался в доносившиеся из коридора звуки: кто-то барабанил в дверь и просил выпустить его.
— Видимо, новичок. Очередной бедолага, считающий, что находится в здравом уме, — предположила Эллен.
Атмосфера в ее комнате показалась мне затхлой. Я посмотрел на покрывавший пол слой тростника:
— Его нужно переменить. Надо сказать Хобу.
Посмотрев вниз, мисс Феттиплейс торопливо почесала запястье:
— Да, пожалуй. А то как бы не завелись блохи. Они ведь и людей тоже кусают.
— Почему бы тогда нам не постоять в дверях? — осторожно предложил я. — Посмотри-ка во двор! Солнышко светит вовсю…
Но моя приятельница покачала головой и обхватила себя руками, словно защищаясь от беды:
— Нет, Мэтью, я не могу этого сделать.
— Но ты же могла, когда мы познакомились с тобой, Эллен. Помнишь тот день, когда король женился на королеве? Мы стояли в дверях и слушали церковные колокола.
Женщина печально улыбнулась:
— Если я сделаю это, ты заставишь меня выйти наружу, Мэтью. Или ты думаешь, что я не понимаю этого? Разве ты не видишь, как мне страшно? — В голосе ее прозвучала горькая нотка, и она вновь потупилась. — Ты все не приходишь ко мне… а когда наконец приходишь, начинаешь давить на меня и пытаешься обмануть. Мы так не договаривались.
— Я прихожу к тебе, Эллен. Даже тогда, когда, как теперь, у меня много дел и собственных тревог.
Лицо моей собеседницы смягчилось.
