– Родители умерли?
Женщина бросает на Корчака колючий взгляд, тревожный и тоскливый.
– У нее только мать. Она умерла в Париже. Думала, там дела пойдут лучше. Ребенок не понимает, чем занималась мать. Мне кажется, она вообще ничего не понимает.
Корчак опускается перед девочкой на корточки. Галинка настороженно смотрит ему в глаза, потом отводит грустный взгляд. Но он видит проблеск надежды. Она умная, живая девочка. Только бы удалось забрать ее.
Спутанные рыжие кудри придется остричь, наверняка в них полно вшей.
– Приведите ее в пятницу, перед субботней трапезой. Потом детей искупают.
Они идут в еще один дом. В угольный сарай за фабрикой.
* * *
Когда Эрвин просыпается, день уже в разгаре. В полумраке он наблюдает из-за печки, как лысый мужчина с белой бородой разговаривает с мамой. Рядом с мужчиной высокий молодой человек с холщовой сумкой, он записывает в тетрадь все, что говорит мама.
– Они больше не ходят в школу, пан доктор. Помогают мне укладывать уголь в мешки или бродят по улицам. Уже три месяца, как умер их отец, нам пришлось отказаться от квартиры на Пивной. Нас и сюда-то пустили из жалости.
Эрвин выходит из-за печки и прислушивается. Пожилой мужчина одет в светлый пыльник. Мама написала ему письмо. Незнакомец смотрит на Эрвина, за тонкой металлической оправой блестят его глаза.
– Так это и есть тот самый маленький труженик, который работает в ночную смену на фабрике? Да он настоящий мужчина.
Эрвин прямо раздувается от гордости.
– Правда? – только и может сказать он.
– Эрвин, пан доктор может взять тебя к себе. Вас с Исааком, – взволнованно говорит мама. Речь идет о важном деле.
– Взять нас куда? В больницу?
– В свой дом.
– Приходите к нам в следующую субботу. Если понравится, оставайтесь.
– Спасибо, пан доктор. Мы придем.
Но Эрвин уверен, что ему не понравится тот дом, та больница. Он держит маму за руку. Когда мужчины уходят, он чувствует, что в животе у него снова пусто. Почему в сегодняшнем дне так много часов, и все они тянутся долго, и все время ему холодно и хочется есть?
* * *
Мама заставляет мальчиков вымыться в тазу, вода становится черной от угольной пыли. Они идут по Крохмальной и останавливаются у ворот богатого дома, белого, высокого, с большими окнами и балконом. За воротами в тени большого каштана играют дети. Внутри дома Эрвин поражен рядами ослепительно-белых кроватей, запахами свежеиспеченного хлеба и фрикаделек в бульоне, которые витают повсюду.
Нравится ему и доктор, он добрый. Его голубые глаза заглядывают прямо в душу, даже когда он возвышается над Эрвином, сбривая волосы, а потом взвешивая и измеряя его. Потом он бреет Исаака. А последней маленькую Галинку с рыжими густыми кудрями, которая не хочет ни на кого смотреть.
