Верни мой голос! | страница 47
Белокурая Люба вышла в коридор в фартучке. В комнате всё как-то неуловимо переменилось. Вещи перестали быть строгими, прямоугольными и скучными. Казалось, они размякли от Любиной суеты и мягкого смеха, округлились от одного запаха Любиных блинчиков.
Семён Семёныч, потирая руки, уже сидел за столом под милым оранжевым абажуром, невесть откуда взявшимся.
Ребята расселись вокруг стола и переглядывались, не узнавая своего хмурого угловатого Грига. Григорий Иванович постоянно хихикал, спотыкался, что-нибудь ронял и, в какой бы части квартиры ни находилась Люба, тут же оказывался там, как намагниченный. И тогда Григ сиял ещё ярче, чем оранжевый абажур.
В тесной компании самых близких за последнее время людей Григорий Иванович объявил, что они с Любой решили соединить свои судьбы.
– Да мы поняли! – весёлым хором ответили Федя и Митя. – В общем, вы женитесь! Поздравляем!
– Ага, у нас тут всё кончается как в сказке – свадьбой! – улыбнулась Лида.
Так они просидели до вечера, переживали, вспоминали, строили планы на будущее. Люба то и дело принималась вздыхать и поглядывать на Грига тёплым светящимся взглядом.
Потом все стали просить балалайку – сыграй да сыграй. И она играла. Такие простые звуки. А сколько в них очарования, сколько искренности и постоянства: «о добре и зле, о лютой ненависти и святой любви».
У всех сидящих под апельсиновым кругом абажура на сердце было тепло и спокойно.
А в это время Флейта, Пианино и Виолончель, мирно засыпая, мечтали о новых приключениях. И кажется, но никто за это не может ручаться, Виолончель перед сном тихо мурлыкала под нос:
