Ордынцев в который раз поразился живучести сильных воителей, ведь бессознательное состояние женщины было вызвано даже не ранением, а усталостью и опустошением праны.
Проще говоря, даже лишившись половины лица она продолжала сражаться и рухнула без сил лишь спустя время.
К тому же, после детального осмотра стало понятно, что на этом ее раны не заканчивались.
Покачав головой, Станислав принялся за дело. Вначале он срастил порванные сосуды и покрыл их хоть какой-то соединительной тканью. От этого лицо девушки не стало выглядеть лучше, но она больше не рисковала истечь кровью, если от давления воздуха у нее окончательно оторвется и так поврежденная сонная артерия.
Следом пришел черед остальных ранений. Привычная работа по удалению мусора и сращиванию мышц и сосудов, отвлекала от усталости и опустошенности, навалившейся после боя.
Когда Стас уже заканчивал, женщина пришла в себя, после чего ее единственный глаз вытаращился от дикой боли.
Ордынцеву пришлось экстренно отменять целительскую длань и напитывать руки праной, чтобы удержать воительницу на жалобно захрустевшей каменной столешнице.
— Госпожа Аями, вы очнулись! — заголосили стоявшие в стороне ученики, порываясь броситься вперед. Но подчиненные Стаса встали грудью, не давая им пройти.
Взгляд женщины обрел осмысленность, и она быстро оценила обстановку.
— Гы-м-м-гы, — она попыталась что-то сказать, но вместо связной речи вышло лишь совершенно нечленораздельное мычание.
— Прошу меня простить, но ваш язык спасти не удалось, — с каменным лицом пояснил Ста на молчаливый вопрос. — Там просто нечего было спасать.
Конечно, будь Стас в полной силе и не потрать он большую часть духовной силы, из которой и получался эфир, он мог бы попробовать что-то сделать. Но прямо сейчас ему нужны были все силы.
В глазе Аями появилось шокирующее осознание. Стас же продолжил бесстрастно вводить ее в курс дела.
— Техника Мизуно уничтожила значительную часть вашего лица, и если на поле битвы вы не чувствовали боли из-за адреналина, то сейчас, если бы я не отключил большую часть ваших нервов, вы бы выли от боли. Тем не менее, даже так я не мог отключить их все, иначе вы бы не смогли сражаться. Поэтому эта боль будет с вами до конца боя. Кивните, если вы меня поняли.
— По уцелевшей щеке женщины робко скатилась одинокая слеза, но это все, что та себе позволила. Аями жестко кивнула. Стас не знал, что было причиной — осознание, что ее красота утрачена навсегда, ведь нынешние целители не могли восстановить что-то столь тонкое, или мучавшая ее постоянная боль.
