— Я все это время был уверен, что даже не знаком с тобой, — заявляет хрипло, пристально рассматривая мои черты.
В этот момент чувствую себя будто голой. Ощущение, что Щукин видит меня насквозь. И давно просчитал все ходы.
— Наша ситуация странная и подозрительная, — продолжает размышлять вслух. — И ты… странная, — почти касается моих губ своими.
Делает паузу, но, не дождавшись никакой реакции, сильнее вжимает мое тело в свое. Вздрагиваю и хочу вырваться. Чувствую себя птицей, попавшей в силки. Тем временем пальцы Димы сильнее, до боли впиваются в мой подбородок.
— Если это какая-то игра, — выдыхает чуть слышно, но при этом тон его звучит жестко и опасно, — тебе лучше признаться во всем прямо сейчас.
Наклоняется к моему уху так, что мы касаемся щеками. Подобная близость убивает меня, дезориентирует. Сейчас есть только я, ненавистный Щукин и… его угрозы.
— Иначе потом ты пожалеешь, — щекочет кожу дыханием, — и ответишь за каждое слово лжи. Я предупредил, детка.
И следом… он проводит языком вниз по моей шее, отправляя в нокаут сердце и разум. Неожиданно целует, оставляя грубый засос на коже. Убеждена, что намеренно! Щукин испытывает меня? Считывает реакцию? Или просто берет то, что, как он думает, априори принадлежит ему? В конце концов, если мы с Димой спали, и у нас общий ребенок, то его поведение вполне закономерно.
— Тесты не лгут, — повторяю дрожащим голосом как мантру, прикрываясь бумажками, словно щитом.
Дима отстраняется, но не спешит отпускать меня. Все еще изучает. А я судорожно размышляю, как избавиться от удушающей близости, при этом не вызывая лишних подозрений. Попутно ругаю себя за то, что вообще приперлась к нему, когда он такой злой. Надо бы пометить себе этот пунктик и никогда не нарушать. Чревато последствиями.
Ситуацию спасает внезапная вибрация смартфона в заднем кармане моих джинсовых шортов. Чуть ли не подпрыгиваю на Диме, собираюсь слезть с него, ведь он как раз убрал руку с моего лица и ослабил хватку. Но хищник, кажется, не наигрался с жертвой.
— Любовник? — Щукин возвращается к своей привычной саркастической манере речи.
Однако расслабляться мне рано.
— Примеряешь на себя роль ревнивого мужа? — парирую я, но голос срывается.
Горячая мужская ладонь ползет вверх по моему обнаженному бедру. Вот уж не думала, одеваясь этим утром, что так бездарно подставлюсь. И уж тем более соблазнять Щукина не собиралась. Просто натянула первые попавшиеся домашние шорты, старые, с модными разрезами, но… слишком короткие.
