Сработало: оба сразу посмотрели на меня.
– Ты не ответил на мой вопрос, пап.
– Ты же просила не называть тебя дочкой. – Лицо Юргарна Хэдфенгера исказилось.
– Я была не права. От того, что мы начнем делать больно друг другу, никому хорошо не будет. Расскажи, как ты узнал о том, что мама жива.
Я снова опустилась в кресло, отец последовал моему примеру. Последним сел Даргел.
– Со мной связались противники реформы Торна, Лаура. Представители оппозиционной партии, очень категорично настроенные против его идеи о том, что брак иртхана и человека, правление иртхана и человека – это сила, а не слабость. Всплыло старое дело, за которое я в свое время взялся по той же причине, по которой ваша мама пошла на эти исследования, но это дело ничего не значило бы… Когда все это случилось, когда обо всем стало известно Стенгербергу, мне позвонили и сказали, что твоя мать жива. И что, если я хоть слово скажу о том, что я на самом деле не связан с оппозицией, уничтожат не только меня, но и ее.
– И ты им поверил? Поверил, что она жива?
– Я целых две минуты смотрел на нее, Лаура. На нее, подключенную к системам жизнеобеспечения, пока все следы этого не были уничтожены вместе с моим ноутбуком. Он сгорел.
– Как ты можешь быть уверен, что это она? – выдохнула я. – Как ты… откуда ты знаешь, что это не актриса в гриме, очень на нее похожая, потому что…
– Лаура, – мягко перебил отец, – я сделал много плохого. Я совершил ошибку, когда позволил ей подписать тот контракт и отдал ее им после родов. Но я не лгал, когда говорил, что безумно любил Оррис. Я узнал бы ее даже через сто лет.
Я обхватила себя руками и откинулась на спинку кресла. Меня начинало знобить.
Может быть, потому что я узнала о маме. О том, что она до сих пор где-то. Совсем одна.
А может быть, потому что я узнала о Торне.
– Когда Торну стало известно о твоей связи с оппозицией?
– Примерно тогда, когда случился скандал в ресторане.
Я прикрыла глаза.
– Лаура, – позвал Даргел. – Лаура, тебе нехорошо?
Я не знала, как это назвать. Это чувство, когда вдоль позвоночника дрожью ползет холод и от него же по спине растекается пламя, грозящее вот-вот вырваться наружу.
– Вам лучше уйти, – сказала я, поднимаясь.
– Лал…
– Уходите. – Я покачала головой. – Пожалуйста, мне сейчас очень нужно остаться одной.
– Лали, я твой брат. – Даргел шагнул ко мне как раз в тот момент, когда ладони обожгло холодом.
Отдернула их от стола, но было уже поздно, плеснувший из-под них иней морозным узором расползался по столу, пожирая стальную поверхность.
