Всем, кроме самой младшей, конечно. Ей больше нравилось слушать, как стучит мамино сердце.
Да, когда начинают опадать листья, лисёнышам разумней всего оставаться поближе к норе. Но болото, мороз и кроваво-красная луна на ущербе будто тянули их за усы. И они дождались, пока стихнут все звуки, кроме маминого сонного дыхания. И тогда семеро лисят выскользнули из норы с решимостью испугаться так сильно, чтобы у них побелели хвосты.
Семеро лисёнышей крались в ночи – через поваленный ствол, вокруг камня, над ручьём, сквозь траву… глубже и глубже в Лес Оленьего Рога.
Деревья устрашающе вздыбили ветви, словно выпроваживали гостей восвояси.
Их предостережения заставили самую младшую замедлить шаг.
– Давай, липучие лапы! – прошептала лисёныш-бета.
Так семеро лисёнышей пробирались по лесу – под белыми, словно кость, сучьями, мимо сломанного капкана, за храпливый грот, над человеческими костями… ко входу в Болотную Пещеру.
Корни над входом в пещеру струились, будто вода. Жерло сочилось туманом. Лисёныши сощурили глаза в темноту, но не увидели ничего, кроме кучи костей и шкуры.
– А что, рассказчица… умерла? – прошептал пятый лисёныш.
Четвёртый принюхался. Шмг шмг.
– Мёртвым не пахнет.
– Пойдите кто-нибудь ткните носом, чтоб разбудить! – предложила третья.
– И не смотри на меня! – ответила бета. – Нос мне дороже.
– Ш-ш! – прошипел альфа.
Кости шевельнулись и подскочили так резко, что лапы у лисёнышей сами собой оторвались от земли. Самая младшая тут же спряталась позади сестры-беты.
Кости уселись прямо, наподобие силуэта лисицы. Зелёным цветом вспыхнули в темноте глаза.
– Что это у нас тут? – проскрипела рассказчица шершавым, как песок, голосом. Шмг. Шмг. Шшшмг. – Хмф! Низкопоклонники.
Бета ткнула в бок альфу.
– Ой, э-э, – надтреснутым голосом заговорил альфа. – Расскажите нам страшную историю… э-э… пожалуйста!
Рассказчица снова принюхалась.
– Маленькие ещё. Приходите, когда выпадут молочные зубы.
Лисёныши захлопнули пасти и сжали зубы покрепче. Самая младшая надеялась, что ответ рассказчицы заставит братьев и сестёр броситься поскорее домой, но никто не двинулся с места.
Альфа прочистил горло и произнёс речь, которую приготовил заранее:
– Мы, э-э, не такие уж глупые и понимаем, что от историй вреда не больше, чем от ветра в листьях. Они же не выдернут нам усы, не переломают кости, не, э-э, сдерут с нас шкуру.
За корнями установилась тишина, да такая глубокая, что казалось, она вот-вот затянет лисят во тьму.
