— Да чего там, она уже всяко поспела: сочная, как инжирный пудинг.
Тут Мэтью потянулся за «змеиным укусом» и сделал большой — чтоб не сказать жадный — глоток.
— Как бы то ни было, — сказал Вудворд, — мы оба отклоняем ваше приглашение.
Он взял свою ложку и погрузил ее в жидковатое варево.
— А я вас и не приглашал никуда. Просто предложил сделку. — Шоукомб глотнул еще рома и тоже приступил к еде.
— Дичайшая вещь из всех мною слышанных! — бубнил он с полным ртом, из уголков которого стекал соус. — Сам я вовсю драл девок уже в двенадцать лет.
— Одноглаз… — подал голос Мэтью, давно хотевший об этом спросить, тем более что данный вопрос не хуже любого другого годился для того, чтобы отвлечь Шоукомба от щекотливой темы.
— Чаво?
— Ранее вы упомянули какого-то Одноглаза. — Мэтью макнул кусок хлеба в соус и начал его жевать. Хлеб сильно отдавал гарью, перебивавшей вкус кукурузы, но бурда оказалась вполне съедобной. — Кто это?
— Это всем зверюгам зверюга. — Шоукомб поднес миску ко рту и отпил через край. — На дыбах футов семь, а то и все восемь будет. Черный, как шерсть под хвостом у Дьявола. Один глаз ему выбило индейской стрелой, да разве ж одной стрелой такого завалишь? Нет уж, сэр! Оттого он, как говорят, токо стал яриться пуще прежнего. Яриться и кровожадничать. Запросто может содрать с человека лицо и слопать его мозги на завтрак.
— Одноглаз — это чертов медведь! — пояснил Эбнер, все еще сушившийся у очага. — Агромадный! Больше коня! Больше кулака Господня, так-то вот!
— И вовсе он не медведюга.
Шоукомб повернул голову в сторону последней реплики, блеснув потеками жира на подбородке.
— А? Чаво ты там вякнула?
— Не медведюга он вовсе.
Мод приближалась к столу, вырисовываясь темным силуэтом на фоне огня. Голос у нее был все таким же сиплым и каркающим, однако она старалась говорить медленно и отчетливо. Насколько поняли Вудворд и Мэтью, эта тема волновала ее всерьез.
— Ясное дело, медведь! — сказал Шоукомб. — А ежели не медведь, то кто он, по-твоему?
— Не простой медведь, — поправилась старуха. — Я-то его повидала, а ты вот нет. И я знаю, кто это.
— Совсем уже сбрендила, как и все они тут, — сказал трактирщик Вудворду, пожимая плечами.
— Уж я его повидала, — с нажимом повторила старуха. Она подошла к столу и остановилась рядом с Мэтью. Свечи высветили морщинистое лицо, но глубоко посаженные глаза оставались в тени. — Я тогда стояла у двери. На самом пороге, значится. А мой Джозеф шел к дому. И наш мальчик с ним. Гляжу, они идут от леса через поле, оленя несут на шесте. Я с фонарем вышла на крыльцо, зову их… и тут прям за ними встает эта тварь! Невесть откуда он взялся… — Ее правая рука поднялась, и костлявые пальцы сомкнулись на ручке незримого фонаря. — Хотела крикнуть мужу… но не смогла… — Она поджала губы и, помолчав, хрипло продолжила: — Я пыталась… пыталась… но Господь отнял у меня голос.
